 |
| |
|
|
| |
"Иванов" №01'1989, часть 2 (НАТЕ!, НХА, 37Т и мн. др.)
КО ВСЕМ КОМСОМОЛЬСКИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ, К МОЛОДЕЖИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
 Позиция журнала ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» давно уже вызывает удивление у молодых людей, которым этот журнал случайно попадает в руки. Но в последнее время удивление уступает место брезгливости. Именно такое чувство вызывает, например, опубликованное в №4 за 1989 г. интервью с ныне покойным сталинским наркомом земледелия И.Бенедиктовым. Приведем несколько отрывков:
«Широко распространенное утверждение о шарлатанстве Лысенко и мученичестве Вавилова — типичный пример групповщины... Т. Д. Лысенко был крупный, талантливый ученый, много сделавший для развития советской биологии... Побольше бы нам таких «шарлатанов»! У него была железная воля и стойкие моральные принципы. Не случайно к Трофиму Денисовичу так тянулась научная молодежь, которая весьма чутка к истинному и фальшивому... Вавилов же так и не сумел избавиться от недостатков дореволюционной академической элиты... Что касается репрессий, то их применяли не за те или иные взгляды, а за конкретные вредительские действия...» (Стр. 40-43)
«Меня ничуть не трогают жалостливые истории о матери двух детей, получившей несколько лет тюрьмы за кражу пшеничных колосков (стр. 31). Репрессии 30-х и отчасти 40-х годов вызваны главным образом объективными факторами. Прежде всего, конечно, бешеным сопротивлением явных и особенно тайных врагов советской власти... Далеко не все, кто в результате Октябрьской революции потеряли богатство, привилегии, возможность жить за счет труда других, бежали за границу...(стр. 28). Высшее руководство страны просто обязано было принять решительные крупномасштабные меры, чтобы обезопасить ее от ударов из-за спины, обезвредить потенциальную «пятую колонну»...(стр. 29). В целом крупномасштабная решительная чистка партийно-государственного аппарата, армии укрепили страну и сыграли положительную роль». (Стр. 32)
«При всех своих бесспорных изъянах Берия обладал сильной волей, качествами организатора, умением быстро схватывать суть вопроса и быстро ориентироваться в сложной обстановке, определяя ее главные и второстепенные моменты. Берию Сталин использовал как своего рода «дубинку страха», с чьей помощью из руководителей всех рангов выбивалось разгильдяйство... Конечно, были случаи, когда бериевская дубинка опускалась и на головы честных людей...» (Стр. 62)
В послесловии к интервью зам. главного редактора В. Горбачев характеризует В. Бенедиктова как «убежденного марксиста» — что естественно, поскольку взгляды Бенедиктова близки взглядам главного редактора «Молодой гвардии» Анатолия Иванова, высказывавшимися им неоднократно в публичных выступлениях и в интервью. Например, в интервью Ан. Иванова журналу «Наш современник» (1988, № 5, стр. 175). Мы встречаем те же рассуждения об «объективных» причинах массовых убийств:
«Бывшие хозяева жизни использовали малейший шанс для того, чтобы расшатать скрепы нового строя. Ведь далеко не все эмигрировали или сгинули в огне гражданской войны. Те, что остались, вольно или невольно... проникали во все поры общественного организма. Что, удержались бы они от соблазна при любой ошибке в беспрецедентно трудном строительстве, дающей возможность подогреть недовольство масс?»
Не отстают и читатели. В № 3 за 1989 год В. Захарченко сообщает нам, что процесс прокурора-сталиниста И. Шеховцова против писателя Алеся Адамовича «завершился полной моральной победой Шеховцова». Далее Захарченко разрешает нам спорить, «насколько пытки были оправданы морально... не забывая при этом, что у каждого времени свои законы». «Ныне под маской борьбы со «сталинизмом», — пишет он, — зачастую скрывается борьба с ленинизмом». В том же номере Д. Мустафин призывает: «Во имя будущего, во имя перестройки пора прекратить заниматься антисталинизмом!» И сообщает, что «будет нести преданность Сталину до конца своих дней».
Следует отметить, что читатели «Мол. гвардии» в подборках писем поют удивительно слаженным хором (за последний год лишь одно письмо прозвучало не в унисон). И второй любопытный момент:из всех писем, опубликованных за это время, лишь в одном указано, что в семье пишущего два комсомольских работника — во всех остальных, если указан возраст автора, то это возраст давно не комсомольский. Нормально ли это для журнала ЦК ВЛКСМ?
В. Горбачев в № 1 за 1988 г. пишет: «Журнал «Молодая гвардия» никогда не делал секрета из того, что определяющим направлением своей работы считает героико-патриотическое воспитание советской молодежи».
Методы «воспитания» раскрывает А. Доронин (1988, № 7):
«Отдел культуры ЦК ВЛКСМ, предлагая программу культурно-массовой работы в сфере досуга и развлечения, совершенно определенно обязывает создавать при райкомах комсомола постоянно действующий музыкальный патруль по контролю за репертуаром ВИА и дискотек, музыкальными программами в местах массового отдыха молодежи».
Выдав этот перл канцелярского жаргона, Доронин сигнализирует:
«Подобного музыкального патруля в Люблинском райкоме не существует. Подросткам выдается на музыкальных вечерах открытый карт-бланш:развлекайтесь, детки, как хотите!»
Особым вниманием «Молодой гвардии» пользуется рок-
музыка, борьба с которой, похоже, оттеснила на второй план «классовую борьбу». В № 7 за 1988 г. помещена беседа небезызвестного И. М. Шевцова с командующим «Зарницей» маршалом авиации Пстыго. Естественно, как специалисты, они не могли не поговорить о рок-музыке.
«Ш.: Рок-музыка и всевозможные молодежные кафе и бары, похоже, для наших идеологических противников всего важнее. И надежнее... Рок способен привести к массовому психозу, к безумству и жестокости...
П.: Обидно, что зараза эта, занесенная к нам с Запада, не была вовремя остановлена... Не спорю, среди молодежи больше граждански и социально зрелых ребят. Даже пример приведу. В Люберцах три ГПТУ, где учатся дельные парни — будущие рабочие, интеллигенты. Свободное время они проводят в спортзалах, оборудованных своими руками, подчеркнуто не курят, не пьют. Отрицают всякого рода «металлистов», панков, брейкеров... Словом, здоровые нравственно, сильные физически ребята. Были у них столкновения с «металлистами». Один-два случая. Сторонники и покровители «металлистов» из числа журналистов тотчас же окрестили этих ребят люберами и развернули нечто вроде кампании травли... Тысячам юношей и девушек музыкальные наркотики искалечили жизнь. Но вот парадокс. Гашиш, анашу и прочую отраву мы запрещаем. За распространение анаши и прочих наркотических средств наказываем в уголовном порядке. Сектантов-пятидесятников, которые в своих ритуальных обрядах приводят людей в состояние безумства, причиняют ущерб их здоровью, мы судим. И в то же время поощряем действия дискотечных наркоманов...»
Далее предлагается всей советской прессе «правдиво, заинтересованно рассказать о патриотических делах «Памяти» — это и есть тот пример, на котором надо воспитывать молодежь.
Ведущей советской рок-группе ДДТ предъявляется классическое политическое обвинение из арсенала 1937 года: что будто бы они в апреле 87 г. со сцены ДК МАИ «призывали к террору» (1987, № 10, стр. 269). На самом же деле, во-первых, само обвинение есть сознательная клевета, а, во-вторых, группа ДДТ в этом ДК в 1987 г. вообще не выступала.
Совершенно «нестандартно» характеризует «Мол. гвардия» и творчество В. С. Высоцкого. В № 1 за 1989 г. А. Поздняков пишет:
«При всех своих способностях, при субъективном неприятии бюрократической элиты, Высоцкий вольно или невольно играл роль своеобразного сопроводителя народа, толкавшегося этой элитой едва ли не к пропасти. Не знаю, насколько Высоцкий согласовывал свое поведение с существовавшей бюрократической системой, однако она объективно имела его в качестве одного из самых экстравагантных своих дополнений... Просто не могли бюрократы им не воспользоваться — слишком хороша была игрушка, способная забавлять, увлекать, а следовательно — отвлекать...»
Читатели пишут грубее и откровеннее:
«Появились у Высоцкого «сердобольные» дяди и тети, твердящие о том, что он русский, а он еврей... И в армии не служил, и на гитаре брал всего два-три аккорда... Нас ежечасно приучают к хрипу, скулежу, визжанию, крику, воплю, бормотанию себе под нос В. Высоцкого и иже с ним» (1989, № 4, стр. 286).
Примерно в том же духе «Мол. гвардия» пишет про В. Быкова и М. Жванецкого, Ю. Афанасьева и Д. Хармса, Е. Винокура и Э. Рязанова, А. Галича и Ю. Полякова, Ю. Черниченко и Г. Попова, Г. Бакланова и БИТЛЗ — короче говоря, про всех, кто не вписывается в идеологию журнала.
Мы не надеемся на пробуждение совести у Ан. Иванова, одного из соавторов известного доноса на А. Т. Твардовского (1969 г.). Не зря же он, житель Москвы, был назначен представлять Узбекистан в старом Верховном Совете. И «Молодая гвардия» вправе иметь любое собственное мнение о Лысенко, Берии, Шеховцове — о ком угодно, хоть о Гиммлере. В конце концов, на то и плюрализм, чтобы высказывались различные точки зрения. Однако даже в самом плюралистическом обществе невозможно представить себе, чтобы порнографический журнал издавался церковным издательством, а листок неонацистов -— социал-демократической партией. Поэтому нас категорически не устраивает то, что рупором воинствующей бюрократической и антимолодежной реакции является орган ЦК Коммунистического Союза молодежи.
Политическая позиция Ан. Иванова и С° заявлена с абсолютной ясностью и определенностью, причем достаточно давно. Именно поэтому мы считаем бессмысленной тратой времени обращения в ЦК ВЛКСМ с какими-либо вопросами. Кроме того, нам известно, что на многочисленные обращения и заявления по поводу позиции своего журнала ЦК ВЛКСМ не считает нужным отвечать по существу.
Мы обращаемся ко всем уважающим себя местным комсомольским организациям со следующим конкретным предложением:
ПРЕКРАТИТЬ ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ ЧЛЕНСКИХ ВЗНОСОВ В ЦК ВЛКСМ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ЭТОТ ЦК НЕ ВЫВЕДЕТ ЖУРНАЛ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ» ИЗ СВОЕЙ ИЗДАТЕЛЬСКОЙ СИСТЕМЫ. СОБРАННЫЕ ВЗНОСЫ ПРЕДЛАГАЕМ ПЕРЕВОДИТЬ В БЛИЖАЙШУЮ БОЛЬНИЦУ ИЛИ ДЕТСКИЙ ДОМ.
Да здравствует революционная перестройка!
МОЛОДЕЖНЫЙ АКТИВ ОБЩЕСТВА «МЕМОРИАЛ» (125 319, г. Москва, ул. Черняховского, д. 2)
Редакция РА «ИВАНОВ», так же как и «УР Лайт», «РИО», «333» и др. прогрессивные демократические издания, полностью солидарна с Обращением и со своей стороны от имени Всесоюзной Рок-Федерации призывает всехг для кого честь и порядочность не пустые слова, поддержать предложение молодежного актива общества «Мемориал».
НАТЕ!
 Святослав Задерий — вокал. Александр Ошибченко — гитара. Андрей Селюнин — клавиши. Олег Малой — бас. Сергей Логинов — звук.
После того, как в 1987 году Слава Задерий в последний раз ушел из АЛИСЫ, он решил организовать собственную группу. В первом составе присутствовали: Михаил Малин — бас (ХРУСТАЛЬНЫЙ ШАР), Дмитрий Бучин — барабаны (НАРОДНОЕ ОПОЛЧЕНИЕ), Игорь Борисов (впоследствии играл в КИНО и снимался в фильме «Асса»). Все предприятие отличалось тем, что при наличии всевозможных идей, которые Святослав исторгал из себя подобно вулкану, редко какая из них доводилась до конца. Можно себе представить, каким был саунд. Все это Славу не совсем устраивало, и поэтому стали происходить перемены в составе. Андрей Селюнин некоторое время играл во ВРЕМЕНИ ЛЮБИТЬ, Саша Ошибченко упражнялся на гитаре в печально известной группе ДЖОНАТАН ЛИВИНГСТОН. Остальные подобрались сами собой. Из первого состава некоторого заметного успеха добился лишь М. Малин, выпустивший вместе с Б. Ино и Дж. П. Джонсом альбом «Музыка для фильмов» — сие событие случилось в Англии.
Тем не менее, еще в первом составе НАТЕ! (кстати, НАТЕ! имеет и другое значение: см. «НАТЕ» — «ненавижу», англ.) успешно выступили на Ленинградском фестивале—87, покорив зал песнями «Это», «Антиромантика» и «Шпиономания ». Последняя, впрочем, была еще со времен АЛИСЫ. Сами они называли то, что происходило на сцене, «секс-н-роллом».
В 1986-87 гг. Задерий предпринял участие в длительном турне по стране совместно с Александром Башлачевым. Вполне закономерным было его участие в концерте памяти Александра в Ленинграде и Москве и включение в альбом песни Башлачева «Ежик».
На фестивале—88 от секс-н-ролла уже несколько отошли и стали называть все действо «симфоническим панком». Туда же подмешали немного политики. В целом же группа в современном составе выглядит гораздо уверенней. Это было особенно видно на последнем, седьмом по счету, Фестивале Ленинградского Рок-клуба летом этого года.
Из хитов последнего времени (1988— 89 гг.) следует отметить «Голод», «Сексуальную семнадцатилетку» и «Охотников на ящериц».
До недавнего времени НАТЕ! упорно трудились сразу над двумя альбомами, один из которых — «Не бойся» — уже записан и полностью смикширован. Предположительное название второго — «Этология».
KOZLY & KAPUSTA
Таковы в особенности актеры,из коих кто невежественнее других, тот и нахальнее в своем самомнении, тот громче хвастается и больше пыжится. Но по губам и салат: чем бездарней такой человек, тем больше у него почитателей, ибо значительное большинство людей, как уже сказано,заражено глупостью... Это, впрочем, не мешает им чувствовать себя как нельзя лучше при помощи милой Филавтии*. Есть и такие дураки,которые готовы приравнять этих родовитых скотов к богам.
Эразм Роттердамский. «Похвальное слово Глупости».
 Один из моих друзей, говоря о разнице в подходе и точках отсчета в рок-музыке между представителями двух наших столиц, высказался приблизительно следующим образом: «На мой взгляд, различие московской и ленинградской школ рок-н-ролла происходит из разных побудительных причин, движущих сил рок-эволюции. Если в Ленинграде это, грубо говоря, конфликт между «голодными и сытыми», то в Москве, пользуясь теми же мерками, между «очень сытыми и пережравшими».
Ей-Богу, мой приятель ткнул концом иглы прямо в цель, как говорят англичане. Более того, мне представляется, что его определение весьма универсально, т. к. с тем же успехом его можно отнести не только к рок-н-роллу, но и к театру, кинематографу, творчеству вообще. Оно, по-моему, вполне точно, хотя, возможно, и не столь изысканно-научно, отражает суть и различия в «творческом подходе» (или как там еще — «методе»?) питерцев и москвичей. «Мои слова не слишком добры, но и не слишком злы, я просто констатирую факт...» Само собой — упаси меня, Боже, от тенденциозной огульности — и в Белокаменной есть достойные люди, но... как же их маа-а-ло. Прочий, с позволения сказать, столичный люд живет и творит, придерживаясь основного принципа: много попса из ничего.
Увиденное 7 июля в Московском театре (им.) Ленинского комсомола только лишний раз подтвердило вышеозначенный тезис и вызвало к жизни сей опус.
Что же все-таки там происходило? Думаю, даже сами участники не смогли бы точно ответить на этот вопрос; известно лишь одно: какой-то благотворительный вечер-сэйшен — нынче эта форма особенно в моде. Так что, можно сказать: повод был. Судя по всему, «увязшие в собственной перестройке» ленкомовцы замыслили устроить себе оттяг в полный рост (ну, разумеется, исходя из своих собственных представлений на этот счет и уровня внутренней культурки), что называется, расслабиться. Во дворе театра была воздвигнута сцена, на которой музыканты должны развлекать присутствующую богему, тут же располагались импровизированные ряды стульев-сидений,— и все это кокетливо именовалось «Задворки». Правда, по внешнему самодовольству фланирующих туда-сюда всяких Захаровых, Говорухиных и абдуловых вряд ли бы кто осмелился сказать, что те чувствуют себя на каких-то там задворках; скорее уж в центре вселенной. Или того круче — видят себя этими самыми центрами...
Ладно, плевать на них, пускай играют в свои игры сколько угодно. А вот на кой фиг это понадобилось ДДТ — совершенно непонятно. Неужто мало за последний год они накушались дерьма, вписываясь то в один, то в другой сомнительный проект?! Думается, в действительности они и не ведали, что тут затевается. Более мерзкой тусовки я не видывал сроду,и уж крайне нелепо, нелепо и чужеродно, смотрелся Шевчук и все остальные дэдэтэшники среди всех этих разряженных околотеатральных барышень и таких же кавалеров. «Розу белую с черною жабою...» Дудки! Кроме облома, ничего не выйдет.
Однако, надо сказать, обставить свой «оттяг» хозяева умели. Пока не начался концерт — а он долго еще не начинался, надо же было дать людям время на других посмотреть и себя показать — тут же играл какой-то диксиленд, кстати, весьма неплохой, вовсю жарились шашлыки и разливалось вино — причем, что особо важно, совершенно как бы бесплатно, прямо из двух огромных бочек. Вот так! Купцы, знаете ли, гуляют. Чтобы все это хорошенько представить себе, вспомните знакомые по кинолентам нэпмановские бардаки с поправкой на сегодняшний день и непомерное сознание собственной крутизны наших кинотеатральных боссов: Крымова-Говорухина, Утюга-Ярмольника (или он Цыпленок-Жареный?), ну и, конечно же, «уездного предводителя команчей» М. Захарова**.
Впрочем, как поет Володя Сигачев, в этом «ни любви, ни секса нет».
Тем временем представление началось. Леди энд джентльмены заняли отведенные им места, а на сцену выполз древний и нелепый, как смерть, ВИА под названием «Аракс».
(Внимание: где-то здесь... начинается самая неинтересная часть нашей скучной истории, ее, так сказать, кульминация и финал.)
В общем, как только начался концерт, мы (автор этих строк и гл. редактор «РИО» Андрей Бурлака) двинулись вдоль рядов, поближе к сцене, в поисках свободных мест. «Я так хотел бы опираться о платан...» Но, увы, ни мест, ни даже свободного платана поблизости не оказалось, и если бы не артист Ярмольник, выручивший нас в этой ситуации, прямо не знаю, что бы мы и делали.
А фокус весь был в том, что кто-то из нас в какой-то там момент помешал товарищу артисту обозревать сцену (он как раз на нашу беду сидел у самого прохода), и, не долго думая, герой экрана подозвал двух дюжих дружинников и что-то пошептал им (интересно — что?) на ушко. Скорые до рук наймиты-дружинники без лишних разговоров выкрутили нам за спины руки и передали стоявшим чуть поодаль милиционерам. Ну а последние уже доставили нас в ближайшее отделение.
За нас еще там, на «Задворках», попробовал было вступиться клавишник ДДТ Андрюша Муратов (как-никак на концерт нас пригласил и провел непосредственно Юра Шевчук), но его самого чуть было не прихватили вместе с нами; Мурзика спасло лишь то, что ДДТ еще не играли. Спрашивать же у доблестных и неподкупных (кстати, как факт: когда они вовсю шарили у нас по карманам в поисках документов, то почему-то у меня из портмоне исчез билет Государственного Банка СССР достоинством в 25 карбованцев и приблизительно столько же у Бурлаки, т. е. фактически все, что было у нас — видать, выпали невзначай...) прислужников Фемиды:«3а что, граждане начальники, забираете?» — было бесполезно, ответ оказывался предельно прост и ясен, что-то типа — «Знаем, за что».
«Нас топчут и бранят... неправедные судьи». Нет, что ни говори, а все-таки упоительно видеть себя в роли жертвы, под личиной страдальца! Тем более, что, кроме своих цепей (буквально и фигурально), терять нам было уже нечего. Зато, сидя на огороженной скамейке в отделении, можно было всласть почувствовать в себе... как бы точнее выразиться... личность. Человека. Человека в горьковском смысле, из «На дне». Самое место. У нас во всяком случае. К тому же, вообще нынче человеческая гордость — чувство рудиментарное.
Но ежели без пафоса, если по-деловому — все это, может быть, и было бы смешно... Но было грустно. Отчего-то. Однако в самом отделении к нам, как ни странно, отнеслись совершенно иначе, чем в театре. Даже малость пожалели, дескать, не связывались бы вы с ними — у них там все схвачено! Короче, поговорили малость, покуда мы не успокоились и в себя не пришли, — и отпустили с миром. Факир был трезв...
Когда же мы все-таки — назло врагам! — вернулись назад, театрально-рок-н-ролльный шабаш подходил к концу. За то время, что нас не было, на сцене побывали все, кто мог на ней побывать: Градский, Макаревич, ДДТ, БРИГАДА и Жванецкий. Зато мы застали самое любопытное — ихний аукцион. От этакого у кого угодно может крыша съехать! Майка с надписью „I love Abdulov" была продана — угадайте-ка, за сколько? — за 300 (триста) рублей. А бутылка водки (самая что ни на есть обыкновенная бутылка водяры) — за... за... (шепотом) полторы тыщи. Новыми! Вот уж действительно: богатые люди — особые люди...
«Мне просто печально, что вы бы могли быть... Козлы!»
С. ШАХ
P.S. Товарищ артист Ярмольник! Если бы Вы оказались на любом, пусть даже самом безобразно-панковском, рок-сэйшене и кому-то загородили обзор, уверяем: Вас просто попросили бы отойти (пригнуться, посторониться), ну, в крайнем случае, отпихнули (отодвинули, оттолкнули), но уж ни в коем случае не стали бы звать дружинников-наймитов и сдавать Вас в «ментовку».
С приветом
Редколлегия РА «ИВАНОВ».
*филавтия — от греч. Filavtie (самолюбие). Одна из спутниц Глупости.
**Ежели уважаемому Марку Анатольевичу покажется обидным звание «предводитель команчей», автор готов принести свои извинения и впредь именовать его «фельдмаршалом».
ПЕПЕЛ ВЕЛИКИХ ПОБЕД
«Не говори: отчего это прежние дни были лучше нынешних?» — потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом».
Экклезиаст, 7,10.
 Люблю случайные числовые совпадения: они всегда что-нибудь да значат. (Интересно — что?) Так, на последнем Ленинградском Фестивале слишком уж много было, на мой взгляд, семерок; цифра «семь» вообще стала как бы концептуальной для нынешнего рок-действа. Фатально-концептуальной. Седьмого числа (7.06) начался... седьмой по счету... состоял из семи конкурсных концертов... семь участников этого, 89-го, играли на самом первом фестивале Ленинградского Рок-клуба в 1983 году... Одного уже этого было достаточно, чтобы заставить призадуматься кое о чем его устроителей-организаторов. Шутка, конечно. А если серьезно, то основательно задуматься о фестивальной будущности ЛРК следовало бы еще раньше, после прошлогоднего, 6 Ленфестиваля. Ибо фестиваль, который существовал в Ленинграде с 83-го года, судя по всему, полностью себя исчерпал и, как это ни грустно, увы, отжил. Мир праху.
Так что же дальше? Дальнейших путей может быть несколько. Проанализировав всю сложившуюся ситуацию, руководству Клуба следовало бы предложить новую модель организации и проведения подобных мероприятий (так сказать), перспективных в творческом и т. п. отношениях, действительно необходимых как музыкантам, так и всем, кто связан с нашей... э, как ее?.. Рок-культурой. Фестиваль умер. Да здравствует Фестиваль!*
Другой вариант - смириться с нынешней ситуацией, продолжать делать то, что делается, т. е. по сути не делать ничего, и возлагать надежды разве что на посконно русский халявный «авось». Или — что «пойдет как-нибудь само». Но, как вы понимаете, «само» никак не пойдет. Бантик.
Нынешняя же жалкая попытка реанимировать то состояние, которое Ленинградский Рок-клуб переживал, скажем, 5— 6 лет тому назад, не только не может считаться успешной (даже при всех ностальгических настроениях, ежели таковые, конечно, присутствуют еще), но и вообще сколь-нибудь оправданной и уместной. Поскольку: а) то состояние не возвращается; б) рок-музыка с тех славных пор, хотели бы мы этого или нет, изменилась радикально; ну и, наконец, в) изменилась не только музыка, но, что главное, само время, ориентиры.
Короче говоря, Ленинградский Фестиваль-89 назвать ФЕСТИВАЛЕМ как-то язык не поворачивается. А туда, куда он, негодный, поворачивается, я пока не пущу, придержу, прикушу. Скажу лишь, что это просто не фестиваль. В лучшем случае — серия кое-как слепленных концертов ленинградских команд, причем, команд самого различного уровня, порою не сравнимых ни по каким параметрам. Что же касается организации всего этого... «праздника современной молодежной песни», могу сказать одно: даже по сегодняшним меркам — редкостная халява и раздолбайство. Впрочем, этого, я надеюсь, мы еще коснемся в процессе нашего повествования.
А теперь, собственно, перейдем к самим концертам (или что это там такое было?).
Итак. Если прошлый, 6-й, проходил на Зимнем стадионе («Когда нам всем дадут большое поле...» и т. д.), то 7-й Фестиваль — в зальчике ЛМДСТ на 540 посадочных мест. («Мы вскормлены пеплом великих побед...» Вы меня поняли.) Факт, как говорится, в комментариях не нуждающийся: за что боролись... Вышедший на сцену по случаю открытия «праздника песни» президент Коля Михайлов этак с юморком прошелся по этому поводу и выразил уверенность, что следующий, 8-й, наверняка — если так и дальше пойдет — будет проходить в Красном уголке Рок-клуба. Шутник. Будет, конечно — если так и дальше пойдет. Тем не менее Коля изобразил бурную радость, во-первых, по поводу того, что «мы вместе» (хотелось бы знать — в каком) и, во-вторых, в связи с началом Рок-н-ролльного Безумия-89, и, довольный, удалился за кулисы. На смену ему выползли двое ведущих, которые с разгону обрушились на несчастных и ни в чем не повинных зрителей, выдали убогий конферанс в духе 50-х годов, с плоскими, изрядно побитыми молью, пошловатыми шуточками-прибауточками, и вытащили на сцену неозначенную в программке группу под названием СЛУЧАЙНЫЕ ЛЮДИ.
СЛУЧАЙНАЯ компания оказалась Студией ритма РК под управлением Игоря Голубева. Так сказать, ИГОРЬ ГОЛУБЕВ БЭНД. ЛЮДИ изобразили три-четыре номера и свалили, не оставив по себе никакого (или почти никакого) впечатления. Запомнился лишь сам И. Голубев. Маэстро стоял впереди бэнда, задницей к публике и, как большая спятившая птица, вовсю размахивал крыльями, извините, я хотел сказать, руками — в переводе на академический язык это называлось бы дирижированием.
Было ничего, было даже весело. Первые минуты полторы. Потом это уже стало раздражать, натурально выводить из себя. ЛЮДИ, под стать своему руководителю, тоже тащились, как могли: подпрыгивали, вихлялись, трясли различными частями тела. Но кайфа от этого было не больше, чем от «беломорины» с петрушкой или укропом.
Однако уже их выступление породило у собравшихся серьезные опасения относительно звука, вернее полного отсутствия такового. Что, собственно, и было подтверждено следующей же командой.
ДИКТАТУРА так и не смогла прорваться сквозь аппаратную дрянь, и не прозвучала вовсе. Хотя оно, может, и к лучшему, кто знает. Ибо в отношении этой группы у меня довольно стойкое... как бы это сказать... нехорошее мнение. Во всяком случае, где-нибудь в Ленконцерте, как мне кажется, они были бы более к месту, чем на рок-клубовской сцене. Хорошие парни, но с ними не по пути.
Ну, а после были девочки. ЭКС-МИССИЯ. Это такой проект бывшей «ситуантки» Ольги Лайне (гитара, вокал). Оля появилась на сцене в коротенькой юбочке и в красных колготках. И сразу же в голове возникло нечто знакомое: «Красные колготки, кайфовые девицы...» (Перефраз). Однако, увы, все мои впечатления от выступления группы на этом, колготках и связанных с ними ассоциациях, и заканчиваются. Вообще, говоря по правде, как и с прежней СИТУАЦИЕЙ, так и с нынешней ЭКС-МИССИЕЙ существует определенная сложность, маленькая такая проблемка,— как же все-таки их оценивать: по общим меркам (т. е. музыкальным, текстовым, шоу и т. д.) или же с поправкой... э-э... на прекрасный пол? (А прекрасный пол надо любить; лично я, например, люблю). Так вот, если «по общим», то они явно не тянут. Но и «с поправкой» — вот ведь фокус — тоже что-то ни в узду и ни в тую. Ну, ей-Богу, сами посудите: полна сцена девок — а, извините, никаких эмоций. Нет, тут явно что-то не так, в смысле, с кем-то не в порядке — либо с ними, либо со мною. Я же склонен полагать, что с ними. К тому же все «миссионерки» на сцене были на редкость вялы и скучны, и интереса (никакого) не вызывали. Пожалуй, им действительно не хватает одной буквы в названии и — уж естественно! — соответствующего имиджа.
Завершали же этот первый фестивальный день — «нужен кто-то еще, чтоб замкнуть кольцо» — ПАТРИАРХАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА. Старая гвардия. ВЫСТАВОЧНАЯ программа называлась — в духе времени —«Помойка-перестройка». На деле же это оказалось весьма занудным эстрадизированно-хардизированным арт-роковым экзерсисом. «Мне скучно, бес...» Как сказал бы доктор Фауст. Скучно и грустно. Одно слово — герои вчерашних дней.
Описывать и далее со старательностью идиота в хронологической точности происходящее нет ни смысла, ни желания. В жизни не видывал еще такого бездарного фестиваля. Это было такое... такая... Слов нет. А матерные употреблять — низ-зя, цензура не пропустит. А так хотца!
Примечательно, что Старый рокер Джордж, интеллигентный и в общем-то мягкий человек, на следующий день приперся в строгом костюме, при галстуке, подчеркивая тем самым, что не желает иметь ничего общего с творящимся тут безобразием. А свердловский президент Коля Грахов, так тот вообще большую часть времени проводил вне зала, лишь на краткий миг заскакивая туда, когда происходила смена команд на сцене, но через пару минут его, с перекошенным фэйсом, ударной волной уже выносило обратно.
Вообще надо сказать, что отличительной особенностью 7-го Фестиваля было именно это — переполненные кулуары и наполовину пустой зал. Не желаете ли, господа, навозу откушать! Ах, не желаете... Ну, знаете ли, зажрались чтой-то. Да-с.
Тем не менее фестиваль в своем роде производил сильное впечатление. Люди, изуверившиеся в том, что Праздник все-таки придет на улицу Рубинштейна, плюнули в сердцах на все и пытались развлечься сами. Как могли. Отсюда и пустой зал.
Зато в кулуарах — тотальный бардак: кто пьет, кто базарит, кто блюет, а кто просто тусуется. Все заняты, все при деле.
И только Коля Михайлов да Оля Слободская с просветленными лицами шныряли туда-сюда, всем своим видом как бы иллюстрируя, что «все ништяк, ребята», «все в кайф». Какой там ништяк!! Какой там кайф!! К черту. Чтоб вам так жить.
...А на сцене тупо рубилась (звук-то — сапсем ёк) неплохая, по отзывам экспертов, молодая группа ОЛЕ-ЛУКОЙЕ. Однако слушать инструментальную музыку на таком г.... Извините. (Хотя, жаль, конечно).
И народ повалил в буфет по пиво.
Только к концу второго дня, когда на сцене появилась ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, наконец-то стало ясно, за каким лядом мы все здесь собрались. Егор, наплевав на всё, лихо переключил передачу и рванул с места сразу на четвертой. Не важно, что звук был по-прежнему варварским: ножницы, кроящие кровельную жесть — скрип, визг и скрежет. Не важно и то, что не было слышно доброй половины слов — большинство знало тексты ГО наизусть. Главное, то был РОК. Жесткие панковые риффы, рваные, бьющие, как оголенные провода, издевательски колючие слова. «Только дедушка Ленин хороший был вождь, а все остальные — такое дерьмо, все такие враги, все такое...» Голая, совершенно сумасшедшая энергетика! Фаны рыдали от счастья и пели вместе с Егором. «Все идет по плану!..» «Эй, брат-любер, где твой кастет?..» Прущая со сцены энергия, казалось, способна была корежить кресла и гнуть стены.
Бесспорно, ГО на сегодняшний день едва ли не сильнейшая наша панк-группа, а Егор Летов — самая яркая личность на отечественной панк-сцене. Кстати, в жизни Егор обаятельнейший, тихий и добрый человек, художник по профессии, исповедующий идеи хиппизма, для которого панк, по удачному выражению «Ур лайта», это просто как бы «сублимация энергии нервного срыва, в которой он выплескивает накопленные от жизни такой мегатонны».
Это было, по сути, первое по-настоящему фестивальное выступление.
 А потом снова пошла жмуть. ПРЕМЬЕР, ПАУТИНА, НЭП, ТОКИО, СКОРАЯ ПОМОЩЬ, ОРКЕСТР А... (И многое др.) Но я о них ничего такого плохого говорить не буду. Злословить не жалаю. Может, кому-то такие группы и такая музыка и нравится — как говорится, на вкус, на цвет... Так вот пусть бы для них и сделали специальный концерт. Когда-нибудь и как-нибудь. А на фестиваль-то зачем?
А аппарат-то, кстати, ничего, к третьему дню раскачался, да и, к слову сказать, сам по себе не так уж он был и плох, а в скверном звуке повинно, подчеркиваю еще раз, организационное раздолбайство, всеобщее наплевательство и повальный кир — концерты-то лепились абы как, на халявку.
Приятное впечатление оставила ПЕТЛЯ НЕСТЕРОВА. Помнится, в прошлом году, после 6-го Фестиваля, я сказал как-то, что ПЕТЛЯ была бы замечательной командой, не существуй Ю-2. «Ах, как хочется нам в юности кому-то подражать». У ПН же, судя по всему, юность прошла (и слава Богу), началась пора зрелости. Во всяком случае, представленная на Фестивале программа не была уже так откровенно «ютуобразной», а показалась вполне самостоятельной и зрелой (тавтология, конечно, но вымарывать не стану — назло ортодоксальному читателю). А вообще, как мне кажется, у группы хорошие перспективы и, думаю, будущее. Да и их последний альбом тоже убеждает меня в этом.
И совершенно иное впечатление — ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ. Кстати, как и ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА, КАРТИНКИ теперь ленинградская группа (и та, и другая вступили в ЛРК весной этого года). В команде новый вокалист, Сергей Поздняков, заменивший ушедшего по непонятным причинам полгода назад И. Белова — какие-то у них там внутренние противоречия или что-то в этом роде. Ну, а проиграла, как это обычно бывает в подобных случаях, группа. Поздняков, подозрительно смахивающий внешне на массовика-затейника «по-плохому толстого» С. Соловьева, смотрелся на сцене — в контексте ВК — чужеродно и, я бы сказал, нелогично. Хуже того — нелепо. Если Игорек тонко умел подчеркнуть, высвечивая множество нюансов, весь стёб КАРТИНОЧНЫХ программ голосом, самой сценикой, то Поздняков ВК-репертуар сводил почти к прямому, официозно-тупому восприятию. Эдакий опереточный актер из какого-нибудь занюханного, провинциального театрика. И сколько бы меня С. Гурьев не убеждал, что это хорошо, что это ништяк, это концепция у него такая: мол, при академично-официозном воспроизведении объект еще сильнее доводится до полного абсурда,— я все же остаюсь при собственном мнении. Любят, надо сказать, москвичи дурно реализованные или вовсе никак не реализованные идеи тут же выдавать за некую концептуальность. (Иль и впрямь это я, отсталый, не догоняю ихнего ништяка-концептуализма?) Как бы там ни было, а без Белова ВЕСЕЛЫЕ КАРТИНКИ стали какими-то тусклыми и необязательными. (Сейчас Игорь снова вернулся в группу — Ред.)
СЕЗОН ДОЖДЕЙ, как всегда, сосредоточенно погнал на слушателей свою инструментальную смурь. Программа называлась «Четвертая Империя». Максим Пшеничный, аки жрец, был целиком погружен в себя и, сидя на стуле, извлекал из своего щипкового инструмента протяжные, стонуще-воющие звуки, время от времени беря в руки смычок. Вообще же гитары Пшеничного стало гораздо меньше, и это только пошло на пользу. Поскольку взаимодействие бас-гитары (А. Зубарев) и барабанов (А. Петров) в данном проекте мне представляется наиболее интересным. Группа как-то сразу стала звучать плотнее и многограннее. Мне понравилось.
 РОК-ШТАТ вышел на сцену на фоне Кремлевской стены, над которой вовсю сверкали молнии (задник такой). И я подумал: ну, щас начнется «расстрел коммунаров». В духе РШ. Ан нет. Игорь Семенов, известный как несгибаемый борец за права человека в СССР, последовательный антитоталитарист и прочая и прочая, на сей раз предложил вниманию притихшей публики куски из своей новой программы «Одиночество». Как бы лирика. Центральный номер — посвящение жертвам Тбилисской расправы весной этого года. Никаких лозунгов, никаких ставших привычными уже упреков, обвинений в бессмысленной жестокости и садизме. Песня состоит из двух частей. Первая — от лица совсем маленького мальчика, который во время побоища на площади Шота Руставели теряет мать (он не знает — да и в голову такое прийти не может! — что ее уже нет в живых, убили гяуры); пытается найти ее и не может найти, тогда приходит к мысли, что, видимо, это он ее чем-то обидел, и она ушла; он не совсем понимает, чем и как мог обидеть, но все равно — не до этого — громко просит прощения и зовет ее... И вот мальчик вырос. (Вторая часть). Все он уже знает, все понимает, но когда вспоминает о матери, то в его сознании вновь как бы возникают страшные картины той варфоломеевской ночи... и он снова беспомощный, одинокий, маленький мальчик, и снова он шепчет, как и тогда: «мама!.. мама!.. прости меня!..»
Спел «героя в детстве» сын И. Семенова — 8-летний Янис (наверное, это самый юный рокер в стране), ну, а уж «взрослого» — естественно, сам Игорь.
Позже уже, в кулуарах, я слышал упреки различных экспертов в конъюнктуре, спекуляции на теме и т. п. Есть у нас такая тенденция. Например, один, мною очень уважаемый критик, ставит в вину Виктору Цою (в частности) что, дескать, тот во времена андроповщины пел о любви вместо того, чтобы петь «песни протеста». Сегодня несколько иная ситуация, времена как бы там ни было, а изменились. И вот другой, не менее уважаемый мною журналист, обвиняет И. Семенова уже в обратном: что пора, мол, наконец, уходить от оголтелой социальщины — на этом сейчас паразитируют даже дегенеративные филармонические ВИА, — и обратиться к общечеловеческим, гуманистическим проблемам (ё-моё!). И тот и другой по-своему правы, наверное. Но лично я против такого подхода. Каждый пишет, как он дышит. И потом, это ведь всегда видно, где конъюнктуpa, а где нет. Что же касается тем как таковых, так то еще Пастернак говорил: «Настоящий художник сдувает пыль с обыденного».
А у ШТАТА, на мой взгляд, проблема-то как раз в другом. Вот уже сколько лет Игорь разгуливает по маленькому кругу, в пределах которого он отчаянно топчется, словно бестелесный дух, обреченный витать в заколдованном месте. И ему оттуда, похоже, не выбраться — пока не будут разрушены чары. Либо он сделает это, либо...
ТРИЛИСТНИК. Заслуженный ансамбль митьковской песни и пляски. Дык, ёлы-палы! Хороший концерт, хорошая группа. Короче — оттяжка. «Нам не так уж долго осталось быть здесь вместе».
И наконец блестящая кульминация фестиваля, его апогей — НАТЕ! Их концерт, ну, плюс еще выступление АУКЦИОНА, о котором ниже,— пожалуй, два самых светлых и радостных момента за все 5 дней, которые утомили мир.
Слава был великолепен. Да и остальные тоже в ударе явно. Мне даже кажется, что я еще не видела их, НАТЕ!, такими сильными и собранными, когда все, буквально все, игра, звучание, не требовали от зрителя никаких скидок и поблажек. Просто круто! Кайф. Вся программа — на одном вдохе. А песни, они все замечательные: «Сексуальная семнадцатилетка», «Кошке хочется спать», «Привет участникам конгресса по вопросам страха», «Город болен стопом». Пипл в зале тащился в по-черному. А на последнем номере, «Все будет так, как мы захотим», на сцену рванули все, кто только мог и хотел, и, обнявшись, при полном свете (ошалевшая, насмерть перепуганная администрация ЛМДСТ для того, чтобы малость охолонить разбушевавшуюся публику, врубила свет) голосили задериевский гимн вместе с залом. НАТЕ! вам. Все будет так, как мы захотим. («Но дай нам немного силы, Господи...»)
О ВРЕМЕНИ ЛЮБИТЬ я, честно говоря, вначале вообще не собирался писзть: хорошего как будто нечего, а плохого не хочется. Но... подумал, подумал и — как однажды афористично выразился наш дорогой Егор Кузьмич, — «не хотел сказать, но скажу». Вот и я... того... Не хотел. Но скажу.
ВЛ одна из немногих команд на фестивале, выступление которой я очень ждал. Тем более, что за день до этого Миша Берников говорил, что будет показана новая программа. Однако, что это за программа такая и какая она из себя, этого, к сожалению, так и не удалось узнать — даже после их выступления. Звук отсутствовал напрочь. То есть не то, чтобы отсутствовал даже, а просто с ним творилась полная чехарда. Попеременно отрубалось все, что только могло — начиная от гитар и кончая берниковским микрофоном. И то и дело Мишка тыкал пальчиком, показывая оператору, что нужно прибавить и кого нет в мониторах (на сцене-то, видать, со звуком тоже было не фонтан). Музыканты начинали дергаться, явно нервничая. Нервничали и в зале. Не нервничал лишь один человек. Звукооператор. А им был менеджер группы Игорь Севицкий. Совершенно бухой, не понимая, чего от него хотят, он крутил на пульте все ручки подряд, надеясь, очевидно, что Господь ниспошлет на него озарение, и наступит тогда звуковая благодать. Увы. Чуда не случилось. Зато Севицкому пора уже выдавать премию им. Севы Грача. Заслужил.
Любви, спасибо, научили...
Оставалось прожить еще один день. Последний. Вконец истусованная, но, как всегда, несдающаяся публика, в основном из числа отечественных рок-туристов, видавших за свою долгую нелегкую жизнь и не такое, готовилась к нему, как к бою, который, как известно, трудный самый. Тем более, что впереди назревали АУКЦИОН и АЛИСА...
С АЛИСОЙ, кстати, была такая история. 9 числа (по расписанию Доктор и С° должны были выступать 9.06 — С. С.) ул. Рубинштейна напоминала слегка Вандомскую площадь 16 мая 1871 года. Видно, урок прошлого фестиваля — тот ажиотаж вокруг концерта АЛИСЫ и беспомощность наших органов массового подавления в неконтролируемой ситуации (помните, да? а тем, кто не был в Питере в те дни, советуем посмотреть французский фильм «Рок вокруг Кремля») — пошел «на пользу» кое-кому, там, наверху. Потому что в этот день вся улица, от Невского и до Пяти углов, была перекрыта, проезд через нее запрещен, на всех ключевых местах выставлены милицейские кордоны. Ахтунг! Ахтунг! Зона особого внимания...
Но разве ж можно было этим поколебать «мужество отчаянных парней»; сплоченная и преданная армия алисовских фанов, подобно грозовой туче, из которой начинали уже поблескивать короткие молнии, неотвратимо подкатывалась к дверям Дома самодеятельного творчества. Перестрёманные менты ошалело косили глазами, еще плотнее смыкали свои ряды и крепче сжимали в мозолистых, натруженных руках «средства индивидуальной защиты». Покой нам только снится, господа! Так что приходилось буквально под нос совать стражникам порядка пригласительные карточки, в кои те долго и тупо пялились, с трудом шевеля одеревенелыми губами, и только тогда пропускали внутрь.
 Однако все те, кто пришел в этот день ради АЛИСЫ, поимели крупный облом: в это самое время Кинчев сотоварищи сотрясали стены древнего Кыёва. Живым — это лишь остановка в пути. Концерт был перенесен на 11 июня. Но и здесь хитромудрые организаторы сумели-таки обвести вокруг пальца доверчивых и простодушных рок-болельщиков. И довольно ловко. АЛИСУ в этот день взяли и выпустили первыми, а не третьими, как это было объявлено заранее. Соответственно, основная масса фанов просто-напросто со свистом пролетела мимо.
О концерте. Было сыграно несколько новых (относительно) номеров: «Чую гибель», «Бес паники» и впервые в электричестве «Шабаш», «Новая кровь» и «Лодка».
Велика ты, Россия, а отступать некуда. И «панфиловцы» стояли насмерть, рубились не жалея живота своего. Костя (без шарфика!) огромным черным коршуном метался по сцене, в любой момент готовый оторваться от грешного настила и взмыть ввысь, под потолок. Он был насквозь пропитан энергией, и излучал ее в огромных количествах. Он электризировал пространство сцены, заставляя неотрывно следить за происходящими на ней событиями. АЛИСА есть АЛИСА, черт возьми. Что тут, собственно, еще говорить — в тысячу первый раз бубнить миру о суперпрофессинализме группы и личных Костиных качествах, его артистичности, совершенно бешеном магнетизме, просто обаянии, наконец, — так это известно всем.
Однако при всем при том, праздника не получилось. По большому счету. И в чем тут дело — надо еще разобраться. Есть, наверное, тому множество причин, как субъективного, так и объективного порядка. Но по крайней мере ясно одно — и это, пожалуй, самое основное,— все новые вещи, по сравнению с тем же «Лесничим», это шаг назад, к «БлокАде» (условно говоря). И прежде всего музыкально, а не по текстам. С ними-то как раз все в порядке. Доктор поэт от Бога. Помню, когда я впервые прочитал «Гибель», у меня буквально крыша чуть не съехала набок. И вот она, «Гибель», уже в виде песни, звучит со сцены, а я только со второго куплета узнаю ее. Мне стало обидно за хорошие стихи. Все тоже самое, в принципе, можно сказать и обо всех их новых номерах — острый дефицит МУЗЫКИ.
Это не вердикт. Ни в коем случае. Тем более, что и сами алисовцы прекрасно все понимают. Процесс-то как-никак живой, творческий, так сказать. А будущее, оно покажет. Но лично я в него верю. Как, собственно, и в АЛИСУ. Тире КОСТЮ.
БРИЛЛИАНТЫ ОТ НЕККЕРМАНА, дабы зрители могли малость очухаться и прийти в себя после АЛИСЫ, затянули настройку эдак минут на сорок. Но уж зато, когда они заиграли звук был действительно отменный (всем бы так). Вообще мне эта группа очень нравиться. Такой пестрый и вкусный коктейль, в котором чего только не намешано: фанк, блюз, соул, реггей... Красивые, тонкие аранжировки, мягкий, но в тоже время плотный саунд. На их концертах возникает какое-то особое ощущение комфорта, чему в немалой степени способствует и чисто «негритянский» вокал и манера пения Паши Кулакова. Ошен, ошен по кайфу, карашо!
Н.О.М. (НЕФОРМАЛЬНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ МОЛОДЕЖИ). Подобрать какие-то аналогии сложно. Во всяком случае, на ленинградской сцене ничего подобного доселе не было. Расхожее рокерское словечко «стёб» сюда не вписывается. Или — уж коли на то пошло — тогда «стёб наизнанку». Но я бы лучше все это определил как Театр Здорового Идиотизма. Собственно, такова и концепция самих членов группы, по их словам, свою задачу они видят в «идиотизации драматических проявлений отдельных сторон нашего быта и культуры, а также в чрезмерной драматизации идиотических проявлений». Команда безусловно интересная. Здесь каждый играет свою роль. Такой, знаете ли, мини-спектакль, декорированно-костюмированный. И в нем особенно хорош вокалист, С. Кагадеев. С чеканным античным профилем, он являл собою на сцене то ли римского патриция, претенциозного, глупого и косноязычного, то ли обыкновенного шута, убогого и нелепого,— а скорее всего, как это бывает в жизни, особенно нашей жизни, и то и другое одновременно. Они ведь не виноваты, что мы все дегенераты...
Но, надо сказать, при всем интересе смотрелось это дело несколько... нет, не скучно, а скорее просто тяжеловато. На мой взгляд, парням не хватает динамизма, более ритмичного развития темы, хотя не исключаю, что так и задумывалось, изначально. Примечательно, что элмэдээстовская публика принимала Н.О.М. сдержанно — естественно, под это особо не порубишься!
В поряке информации: недавно «неформалы» подписали контракт с «Телебек продакшн» — не одному же только БГ по Америкам шастать да тусоваться с тамошними оттяжниками.
Но, что интересно, Праздник все же пришел. В лице бригады воздушных гимнастов, акробатов и музыкальных эксцентриков АУКЦИОН, венчавших пятидневный рок-кошмар на улице Рубинштейна. Правда, от чрезмерно долгого ожидания уже появился привкус ненужности... Но, думаю, те, кто мужественно испил, как в таких случаях принято говорить, чашу сию до дна и дотянул до финиша, не пожалел нисколько. Ибо без этого последнего концерта Фестиваль был бы не Фестиваль. Уже во время настройки, когда с полным драйвом был сыгран «Нэпман», все как-то сразу, так само собой встало на свои места. Чувствовалось по всему, что музыканты в ударе, да и публика, несмотря на поздний час (времени было что-то около 2 ночи! ), радостно взбудораженная, вся в предвкушении чего-то такого... Короче — оттяга. Праздника души. И она его получила.
 «Аукционеры» откатали целиком свою новую программу (которая, по-моему, на тот момент еще даже названия не имела) с таким блеском и изяществом, что выделить что-либо из богатой, полной тонких оттенков и штрихов, ажурной поп-джазовой ткани, я бы пока не решился, попросту не смог. (Подожду запись.)
Единственное, кому, может быть, было поначалу не совсем в кайф, так это Веселкину: крохотная сцена ЛМДСТ никак не позволяла его широкой натуре раскрутиться на полную катушку — то и дело он обо что-нибудь бился, с кем-нибудь сталкивался, лягал ногами, ронял стойки и т. д. И как всегда хороши были Гаркуша и Леня Федоров.
Виват, АУКЦИОН! Что тут еще можно сказать?...
...Итак — в театре теней сегодня темно. 7 Фестиваль ЛенРК отошел, приказав долго жить. Жаль его, конечно, с одной стороны. А с другой — было бы по меньшей мере странным, ежели б все продолжалось так и впредь. Эх, Ленинград, Петербург, Петроградище...
Суета сует. Рок-клубы приходят, и рок-клубы уходят, а рок-н-ролл пребудет вовеки.
Да будет так. Аминь.
С. СТЕПАНОВ
* Наиболее разумный и перспективный в творческом плане вариант, по всей видимости, скорее утопический, нежели реальный конкретно для Ленинградского Рок-клуба; ибо автор прекрасно отдает себе отчет в том, что эта, так называемая фестивальная проблема, возникшая сегодня в Ленинграде, на самом деле есть следствие общих тяжких недугов, поразивших насквозь ЛРК и давших уже метастазы; и без общего оздоровления, экстренного хирургического вмешательства... Сами понимаете. Труба.
Человек, без которого многого бы не было
Кто сегодня не знает Андрея Тропилло? Думается, среди тех, кто мало-мальски интересуется отечественным роком (а, кстати говоря, АнТроп занимался и занимается не только роком — но и джазом, и церковным песнопением, и много-чем-еще!), таких будет оч-чень немного. Или не будет вовсе. А ежели все-таки и найдутся, то это будет така-ая дремучесть...
Сегодня, когда многоразовые космические корабли бороздят просторы Вселенной, а прилавки отечественных музыкальных магазинов завалены грампластинками фирмы «Мелодия» с тропилловскими шедеврами «кухонной звукозаписи» — всяких там AKВАРИУМОВ, АЛИС, ТЕЛЕВИЗОРОВ, КИН, совершенно СТРАННЫХ ИГР и т. д., и т. п., и др., и пр. — о ленинградском Магистре Звука знает «и гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык». Словом — это тот самый человек, без которого в ленроке многого бы не было.
Итак: Андрей Владимирович Тропилло, владелец, директор и единственный сотрудник фирмы „AnTrop Records" , режиссер, продюсер, импрессарио и...
Довольно! Антракт, негодяи.
Есть повод. Повод помянуть А. В. добрым словом — жив, курилка! — и поздравить... Кое с чем. (А вот с чем именно — узнаешь, читатель, позже.) А пока...
Пока почитай-ка маленькую беседку гл. ред. «РИО» А.П. Бурлаки с гл. дир. фир. „AnTrop" А. В. Тропилло — может, что новое для себя откроешь. Ну, какие-нибудь там «штрихи к портрету».
— Андрей, как мне кажется, впервые понятие «альбом» стало возможно применить именно к продукции „AnTrop Records"...
— Дело в том, что когда я начинал заниматься звукозаписью, слово «альбом» как таковое отсутствовало. Может быть, я хвастаюсь, но слово «альбом» я железом внедрял. Ни одна из групп тогда альбомов не писала. Это касается всех — от МИФОВ до АКВАРИУМА. Они писали отдельные песни, и только когда начало что-то получаться, стали въезжать, что альбом — это не форма, связанная с размерами пластинки. Это...
— Что-то концептуальное?
— Да, концептуальное. Иначе говоря, это некий брикет из музыкальной, графической и т. п. информации.
— В свое время ты утверждал, что отводишь альбому важное место в системе межчеловеческих, межрегиональных коммуникаций...
— Утверждал. Для того, чтобы понять лучше всего, кто живет в Свердловске, нужно послушать не просто музыку или концерт, а именно альбом, записанный в Свердловске. Потому что туда вложена вся информация о времени и о себе. В этом социуме — кто там делает и что; причем наиболее лаконичным способом и используя все современные возможности. Лучший способ установить прямой контакт с близкими по духу людьми — это альбом.
— Что ты понимаешь под продюсерской работой?
— Задача продюсера — постоянно убирать лишнее.
— Как говорил Роден: «Беру камень и отсекаю все лишнее»?
— Вроде того. Кстати, в роке убрать лишнее очень сложно. В хорошей команде каждый музыкант на самом деле солирует. Это, с одной стороны, хорошо: дается музыканту выразиться, а с другой — является отрицательным фактором, потому что мешает общей аранжировке. Он играет и слышит себя главным, но в записывающейся музыке ему отводится только определенное место. Эти места распределяют продюсер и звукорежиссер. Это не всегда приятный момент тусовки, разборки с группами, с лидерами...
Ведь если рок-музыка — коллективное творчество, то альбом — коллективное в кубе. И в нем есть лидер — продюсер.
— А в чем конкретно ты видишь функцию звукорежиссера?
— Для меня запись рок-музыки — это передача определенного настроения, игра такая с интонацией. Я одно время даже говорил, что занимаюсь интонационной аранжировкой. Это все глупости, но определенная-то мысль в этом была. Слово «враг» можно сказать с интонацией «друг» и наоборот. И все поймут. Вот собака: она не знает ни одного слова, но понимает 300 команд. Понимает только интонации. И вот большие актеры демонстрировали: говорили собаке «лечь» с интонацией «взять». И она действовала по интонации. Семантику она не воспринимает. Точно так же и человек. Я этим достаточно пользовался, требуя что-то от исполнителя, хотя ему не всегда была понятна задача, не важно.
Для меня до определенного момента рок-музыка была неким брикетом из современной информации, сращением, симбиозом музыки и интонационной информации, гармонической информации о времени и о себе и оформления альбома... Конверт пластинки, по сути, — самая простая форма видеоряда, которая существует, такая единая и самая общая. Но этого уже недостаточно. Теперь я хочу попытаться — тьфу, тьфу, не сглазить — провести эту идею на новом уровне. Сейчас я связан с «Русским видео» (вроде как звукорежиссер и продюсер) и мы решили поставить продюсерское кино. Один из фильмов, который я сниму в будущем году — это будет не фильм и не альбом, в том смысле, в котором это делалось раньше. Я попытаюсь записывать и снимать параллельно и создать некий видеозвукоряд, который отражал Вы место действия, время и концепцию. Этим никто ни в одной стране не занимался. Там обычно делается музыка, а потом видеоряд, или снимается фильм о записи альбома, но никак не совместно. Я бы хотел, если это позволят возможности, которые сейчас открываются, заниматься параллельной съемкой. Я бы хотел, чтобы материал, который снимается и записывается, был един, что ли. Любая концертная программа, она как бы уже концептуальна. Видеоряд, называемый концертом, подразумевает уже режиссуру. В альбоме режиссура заложена в самом звуке. Но никто не сказал, что это нельзя сделать параллельно. Но, подчеркиваю, видеоряд не как объяснение, не как дополнение, ни в коем случае не клипирование, а параллельное создание.
— То есть будущее все-таки за альбомами?
— Конечно, альбомы будут вечно, но уже сегодня альбомы подвинуты в сторону концерта, и именно этим выполняется социальный заказ. На сегодняшний день бум звукозаписи привел к тому, что появились такие страшно уродливые вещи, как «Ласковый май». Когда я увидел эту группу, то понял, что, по большому счету, мы проиграли, потому что если такая группа есть и имеются люди, которые серьезно слушают это... даже не знаю, как назвать. Это даже низким ремеслом не является. И ведь находятся люди, которые делают передачи, рассказывают, как это замечательно. Это выше моего понимания.
— Но ведь наличие массовой культуры, будем пользоваться этим термином, неизбежно в любом обществе...
— Называть это все культурой — все равно, что в изрезанных трамвайных сиденьях видеть определенные знаки, иероглифы там, и пытаться их расшифровать, как послания из будущего. То, что народ потребляет всякую дрянь, говорит о том, что он болен, смертельно болен.
И все это обидно. Зачем придумывать новые формы, какой-то видеоряд, альбомы?..
— А с чего вообще все это для тебя началось?
— Сразу после армии мне совершенно фантастическим образом, почти за бесценок достался полупрофессиональный магнитофон «Ухер». Двухканальный. На нем был профессиональный стандарт на 19-й скорости, со сквозным каналом. Господь Бог, он ведь все время подталкивает человека к чему-то, ориентирует его. С пятого класса я занимался радиолюбительством, первый приёмник собрал еще раньше. Потом был физфак, а на физфаке учат думать. В этом отношении я к нему претензий не имею. Так что подготовка была солидная. «Ухер» я починил за два часа — у него какой-то транзистор полетел. Отличный аппарат, но я тог-
да не сумел понять импульс, с чего он мне достался, и через некоторое время продал.
В 1976 г. познакомился — через Гребенщикова — с МАШИНОЙ ВРЕМЕНИ и решил, что с ними стоит поработать. Я устраивал им концерты — может, помнишь: на физфаке, на Ржевке где-то, потом в Петергофе, много где еще. В 1978 г. они мне дали записи, из которых я сделал альбом «День рождения». Он разошелся с обложкой и т. д. в количестве 208 штук! Потом был «Маленький принц» (1979) и еще какой-то альбом, не помню, как назывался...
А в 1979 году я пришел в Дом пионеров и начал делать студию. К этому времени MB дошла до апогея разложения как команда. Попробовал писать АКВАРИУМ. Потом были МИФЫ. С ними я начал заниматься более-менее профессионально. Сделал «Дорогу домой». Потом снова взялся за АКВАРИУМ — но уже более тщательно. Вот с этого все и пошло.
— Ты работал с множеством людей. С кем было интереснее всего?
— Не могу сказать. У каждой группы разный подход. Это как разные цвета. С АКВАРИУМОМ было трудно. С Гребенщиковым — когда он один — с ним можно работать. А когда несколько птиц сбиваются в стаю... При всем том, все, что было записано вместе с АКВАРИУМОМ, меня до сих пор волнует, и цитаты у меня до сих пор в голове. Просто я считаю, что все это принадлежит не столько Гребенщикову, сколько времени. Это — общее. И вся эта история с «отцом советского рока»... Смешно, но факт.
С КИНО было работать сложно, потому что они очень живые люди. Как только у них свободная минута, они непрерывно занимались то ли карате, то ли кунг-фу, то ли еще чем. Страшно, когда у тебя за спиной они скачут... Я считаю, что основная моя задача была не мешать и где-то аккуратно подтолкнуть в нужную сторону, так, чтоб человек ни в коей мере не въезжал в это, а дошел сам.
— Сейчас, очевидно, твои задачи изменились?
— Сегодня моя альбомная задача — это помочь тем, кто остался жить в этом движении. Не хочется называть имена, но для меня сегодня многие музыканты — как это ни прискорбно — музыкальные трупы. Та старая гвардия, она держится каких-то принципов — по крайней мере, нет такой откровенной спекуляции и самолюбования, а, к сожалению, сегодняшним нашим ведущим товарищам это присуще...
Первые шаги, которые делались в роке, неразрывно были связаны прежде всего с языком, пусть с интонацией, с семантикой, но с языком. Рок-музыка на определенном, не самом первом, кстати, этапе — она называется музыкой 80-х — это прежде всего языковая культура. По сути дела, до музыки руки не доходили.
А сегодня уже появились для групп условия, когда можно делать именно музыку, и самые передовые и умные так и поступают. Хотя никто не исключал понятия слова. Слово остается, но сегодня уже есть группы, которые начинают заниматься музыкой. Как ни странно, та же группа ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ. Между прочим, у них подход-то скорее музыкальный, чем словесный. Словесный необходим, несомненно, как костыль паралитику — он без него передвигаться не может, но и без него остаётся человеком. Или еще более яркий пример — группа НОЛЬ. Это и музыкально очень своеобразно, и по текстам. Это уже почти типа мною любимого Тома Уэйтса.
— То есть, ты считаешь, что будущее за «второй волной»? Что лидеры сегодняшнего хит-парада из героев рок-н-ролла превратились в героев светской хроники?
— Когда Клуб только вставал на ноги, я провозгласил глупость, за которую был жестоко наказан. Я тогда сказал: «Надо помогать не всем, а только элите, а она за собой потянет», Теперь выяснилось, что эта элита не только никого не потянула за собой, а, наоборот, отталкивает. И когда я это понял, было уже поздно.
Я много чего хорошего не сделал, но никому не делал плохого. Но для лидера, который поднялся наверх, представляется, что весь мир должен работать на него. А я так не считаю. Я вижу, что сегодня надо поддерживать, а что — нет, во что стоит вкладывать свою энергию, а во что — нет. В Библии есть такая притча: Христос говорит, что никто не ставит лампаду в подвал, а ставит на видное место, чтоб она светила всем. Я в свое время развивал такую теорию: если у тебя лампада не горит, но в ней есть масло, надо слить масло, товарищи. Пускай оно посветит. К сожалению, на сегодняшний день я не знаю, кому из той старой гвардии надо было слить масло, они не воспримут, что им отдали масло, они воспримут это как должное, что это масло и было его — просто оно временно лежало у тебя — почему ты мне не отдал его раньше? Меня такой вариант не устраивает.
Я считаю, что у меня очень много долгов еще перед старой гвардией и перед молодыми а скорее, перед самим собой — я ведь ни у кого ничего не брал. Может быть, не давал — это другой вопрос. Но я рассчитываю только на свои силы...
***
Вот и все. А теперь пришло время сообщить — никаких тайн, — что 1 августа 1989 г. А. В. Тропилло назначен директором Ленинградского филиала государственной фирмы грамзаписи «Мелодия».
Мы искренне поздравляем Андрея Владимировича, и дай Бог осуществления всех его планов.
Автор: Старый Пионэр
опубликовано 25 мая 2007, 18:03
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи на нашем сайте
Другие записи архива
|
|
| |
|
|
|  |
|