 |
| |
|
|
| |
"Молодежная Стрелка" (Нижний Новгород) №14, ноябрь 1996 (сейшен в Планетарии, Ю. Наумов)
А на ничейной полосе...
16 сентября территория, который год оспариваемая представителями православной культуры у мирян, заполнилась людьми, по всем приметам от ортодоксального православия свободными. Иными словами, в Планетарии был сейшен. Что поразило: цена билета в пять тысяч (за что поклон низкий Роме "Глюку") и изредка прорывающийся звук "ничё". Зрители и музыканты расположились чуть ли не в алтаре Соборного Планетария, табачный дым поднимался под купол, к позднему вечеру под ногами стали похрустывать бутылочные осколки.
Пожилой дядька, не то вахтер, не то главный электрик, без ужаса и тоски в глазах смотрел на тусовщиков. "Наш человек! - решил я. - Наверно, не забыл еще когда-то выступавшего здесь Цыбина".
Приятно порадовало дебютное выступление КИТЕЖА. Это акустический проект Дмитрия "Фокса" Лисицына, известного тусовке как скрипача в ПРЕДПОСЛЕДНЕМ ИСКУШЕНИИ и как барда по квартирникам, КИТЕЖ презентовал, так скажем, программу под названием "Набат". По композиции выступления я заключил, что это отрепетированная заготовка для многообещающего альбома.
Внешне это выглядело так: Фокс с 12-струнной гитарой, две девочки: одна с виолончелью, другая со скрипкой, два мальчика: один с балалайкой, другой при трубе и флейте. Как все это звучало, постарайтесь догадаться сами, но в общем и частном было достаточно нефигово. Единственно что, мне всегда не совсем нравился Фоксовский голос. Скорее всего, на концерте сказалась малая практика работы с микрофоном.
Поразило сочетание партий для струнных, это сделано достаточно мастерски. И партия для духовых, наложенная на эту канву, идет очень и очень классно.
Группа КАРМА выступала второй. Наконец-то я удостоился и удосужился увидеть акустическую программу этой команды, про которую мне давно рассказывали. Несмотря на резко уфигевший по сравнению с КИТЕЖЕМ звук, песни девчонок прозвучали в струю. Хотя, на мой взгляд, был резок контраст между сыгранными старыми вещами и новыми, где звучал практически один ритм, поддерживающий вокалистку.
Кстати, оговорюсь, "акустический проект" группы КАРМА - не совсем точная формулировка. Инструменты электрические: ритм- и соло-гитары и бас, а название "акустика" - условно.
Программа, сыгранная ИВАН-ЧАЕМ, удивила своей хаотичностью. Сказалась широкая натура: "все много и сразу". На мой взгляд, не стоило Денису "Ванюше" Бирюкову исполнять свои песни под аккомпанемент электрогитары, это не звучало рядом с композициями, оформленными флейтой, тамтамами, соло-гитарой и басом. Плюс к этому фигово отстроенный микрофон и плохо пропеваемые слова окончательно испортили всю прелесть Ванькиных текстов. Команде не худо было бы побольше репетировать. Потому что, в отличие от КАРМЫ, по моему мнению, у этого проекта будущее все же не в концертной деятельности, а в альбомах.
Последними выступали СИСТЕМА ВЗГЛЯДОВ. Они сразу пообещали не гневить Господа Бога и весь вечер только о нем и петь. Атмосфера в Святая Святых тут же сгустилась, позорно бежали с первых рядов трепещущие любители текстов и акустики. На всеобщее обозрение явилась куцая барабанная установка, раздались призывные удары "бочки".
Наконец, по просьбе Дмитрия "Исуса" Швырялкина (какие каламбуры чуть не скатились с кончика пера) к инструментам потянули руки ребята из FPJ (ЭфПиДжей), и я решил выйти подышать и обозреть окрестности. Вернуться было мне не суждено.
Когда я спускался к трамвайной остановке, то увидел следующую картину. По белой разделительной линии под горку спускались два подгулявших товарища и с сознанием и чувством тянули: "На ничейной полосе...". Дальше что-то шло про цветочки.
Нет, не ягодное нынче время, хоть птиц послушать.
Прохожий
Юрий Наумов: "Я осуществил свою мечту"
Отправляясь в Москву на концерты, я предполагала, что попаду на некое подобие пресс-конференции. Тем более что приезд Юрия Наумова в Россию был связан с презентацией СД "Violet". А всякое открытие само собой подразумевает определенную долю дурных официальных мероприятий. Но получилось не совсем так, вернее, совсем не так, как я ожидала. Тогда и возникла мысль опубликовать не совсем типичный материал. Интервью с одним интервьюируемым и несколькими интервьюерами. А для того, чтобы хоть чуточку постараться передать атмосферу полуприватной беседы, снабдить напечатанный текст своими комментариями.
 Презентация СД "Violet" ("Фиолетовый Альбом") в Москве была назначена на 26 октября в Центральном Доме художника на Крымском валу. Концерт организован фирмой "Интер-Айс" и центром искусств "Столица" при информационной поддержке передачи "Лежачий камень" ("Радио России"). Уже 22 октября все билеты (цена 30-40 тысяч рублей) были проданы. По свидетельствам очевидцев, появились предприимчивые люди, предлагавшие те же билеты, но по 250 тысяч. Не знаю, как продвигалась торговля, по факту: зал был полон (в ЦДХ зал на 600 мест, расположенных амфитеатром), зрители сидели и на ступенях, и перед сценой.
Из событий, поражающих воображение, упомяну еще об аукционе, устроенном Д. Урюпиным ("Радио России", передача "Лежачий камень"). СД "Violet" с автографом Юрия Наумова был продан за 200 тысяч при начальной цене 55. Это был третий концерт Наумова в России в этом году. 21 октября он прилетел из Челябинска, где тоже была презентация компакт-диска. Концерт: 400 мест, билеты по 75 тысяч, почти три часа высококлассного звука, 50 дисков, чудесным образом доставленные в город, были распроданы за 5 минут.
Наумов: Было очень приятно, что пришло много взрослых людей, которым поровну - рок, блюз, андерграунд. Пришли на некое качественное искусство, и их не надо к этим вещам готовить, они сразу открыты.
24 октября Наумов отыграл первый концерт в Москве в маленьком клубе на м. "Юго-Западная". Зальчик мест на 50, билет - 55 тысяч, концерт примерно на полтора часа.
У меня есть возможность сравнить оба московских выступления, но я не могу выбрать лучшее. Оба они начинались мощным инструментальным "Шкодным Блюзом", а заканчивались опять же инструменталкой "Апрельская Ночь", напротив, лирической и мягкой. Кульминацией первого концерта были "Все Печальные Сказки", одна из самых прозрачных и философичных наумовских песен.
Кульминация второго была разорвана антрактом, не знаю, наверное, намеренно. Первую часть концерта Юрий Наумов закончил, взвинтив слушателей "Частушками":
Я не знаю, что мне делать,
Я не знаю, что сказать,
Мой Бог - моя жизнь.
Я стою здесь, как завороженный,
На все смотрю, как новорожденный:
"А ну, еще покажи!"
А второе отделение начал не чем-то менее нервным, а почти вводящей в оцепенение "Азиатской Мессой". Даже исполнение "New York 5th Avenue", во время которого публика взрывается аплодисментами на каждой узнанной мелодии, было в обоих концертах разным.
В общем-то, практически невозможно объяснить, что можно сделать (в идеале или в принципе) при помощи акустической 12-струнной (самопальной) гитары, голоса и "примочки" Zoom 902. Легче - просто послушать. Так же сложно рассказать, как звучит "Фиолетовый". А ведь именно об этом говорили с Наумовым его друзья, люди, которые знают его гораздо дольше и лучше меня, об этом пыталась спрашивать и я. Эта беседа была записана 23 октября и получила название "Разговоры на Киевской".
Когда я включила диктофон, речь шла о "финансовой стороне медали".
Наумов: Если здесь этот болгарский пиратский СД (имеется в виду СД "Московский Бум", выпущенный фирмой "Feelee" - прим. Т. Ю.) стоит три доллара, а мне записать новый альбом - от семи до десяти тысяч, то понятно, что студийные работы едва ли в этой стране мне отобьются.
Единственная надежда - либо здесь раскрутиться с концертами и просто зарабатывать совершенно ломовые бабки на концертах типа челябинского, где билет стоил 75 тысяч. И вкладывать их в альбомы, которые никогда не окупятся, но, тем не менее, двигаться вперед с какими-то проектами. Либо, что очень под вопросом, но не исключено, как-то раскрутиться на Западе. И иметь умеренный западный успех как финансовые ресурсы для того, чтобы выпускать альбомы для России.
Вадик: Нет, альбомы могут здесь окупиться. Просто нужно создать критическую массу. С одним-двумя альбомами тут никто не заметен. Допустим, ДДТ и АКВАРИУМ этими альбомами кормятся. И ДДТ поступили правильнее, чем Боб, они никому не отдали никаких прав. Все делали сами.
Кстати, вышедший на СД вариант "Фиолетового" - второй. Первый был записан в Москве еще в прошлом году, по некоторым причинам его пришлось переписать. И только потом выпустить, с лета этого года СД "Violet" можно было уже купить в Нью-Йорке.
Татьяна: Расскажите о музыкантах, с которыми вы записали альбом, и как вы над ним работали?
Наумов: Альбом был записан в г. Сан-Хосе в Калифорнии, в небольшой, но приличной "Folk-Rock-студии" с двумя совершенно замечательными музыкантами. Один из них был лучшим гитаристом Грузии в 80-е годы, это Игорь Абуладзе. Он эмигрировал в Калифорнию в 1991 году. Второй - его приятель, совершенно потрясающий барабанщик, с которым они несколько раз выступали в клубах, по имени Рей Гил.
В течение первых двух дней мы просто экспериментировали со звуком. Была очень хорошая акустическая ямаховская барабанная установка и роландовская установка электрических барабанов, когда ты просто стучишь по резинкам, а потом в банке данных выбираешь сэмплерный звук. И выяснилось, что в тех звуковых условиях мы не можем ни для "бочки", ни для "рабочего" добиться того тяжелого клубного звука, который я хотел для альбома. Поэтому ударная установка у нас получилась сборная: "железо" и "том" были естественными, а "рабочий" и "бочка" - электронные.
Соответственно все ключевые бас-гитарные партии придумал я, но поскольку Абдуладзе более ритмичный гитарист, у него большой ансамблевый опыт, то я просто научил его играть то, что хотел, на бас-гитаре. Он все партии сыграл на двух очень хороших гитарах, из которых одна была безладовая, а другая ладовая. Обе, по-моему, были ямаховские, причем пятиструнные. Потому что я строил свои инструменты на квинту вниз, и ему нужны были пятиструнные бас-гитары, чтобы они могли в регистре "си" покрыть эти низкие басы.
Писались мы с 13 по 31 октября, и сведение было закончено в ночь на Хеллоуин.
Вадик: Юра, а твоя гитара...
Наумов: О, гитара была пропущена через пейджевский комбик. Абуладзе купил себе маршалловский комбик, принадлежавший Джимми Пейджу, на котором просто было написано: "На этом комбике Джимми Пейдж играл с 1971 по 1977 год".
Вадик: То есть гитара была снята со звукоснимателя?
Наумов: Два конденсаторных микрофона, звукосниматель и расщепление по каналам, в один идет чисто конденсаторный звук, в другой чисто звукоснимательный. Гитара там звучит матово, и акустичности в ней не очень много. И я как бы не этого хотел.
В процессе зашел разговор о болезни рук у виртуозов.
Аркадий: А ты не мог бы мне сказать, чего не надо делать, чтобы так не получилось?
Наумов: - Ох, елы-палы. В принципе гитара должна быть комфортабельна, ты должен играть на очень удобном для себя инструменте. Щадящий режим, никакого садомазохизма, никаких самоизнасилований. Почувствовал, что ручка устала - отложил гитару. Никакого "тяжело в учении, легко в бою". И в учении, и в бою должно быть в кайф.
Но не откладывай гитару больше, чем на три дня. Потому что за 72 часа эти крохотные мышцы (показывает растопыренные пальцы) начинают рассасываться, выделяется молочная кислота.
Дополнительно постарайся правильно питаться, не ешь много молочных продуктов, потому что ты потребляешь казеин, он откладывает соли в сухожильных сумках и костях. Я не к тому, чтобы ты был вегетарианцем, но к тому, чтобы ты лопал сбалансировано.
Там куча всего. Но самое главное: комфорт, щадящее отношение, консистентность, регулярность упражнений.
Как любой артист, Юрий Наумов хорошо чувствует и воспринимает зал, пытаясь уловить, может быть, намеренно, может, бессознательно, впитывающие способности слушателей. Потому что, если один из зала крикнет: "Карла давай!" - то другой рядом способен воспринять в этот же момент "Метафизические Опыты".
Но ни своим, ни чужим
Не постичь и не сделать шаг.
Но ни своим, ни чужим
Не пройти в этажи,
где начинаются корни,
Которыми кормится наша душа,
Верой в которую жив я.
Я жив.
И ты. Если ты жив.
Этот другой и нужен Наумову, для него он работает.
После презентации Наумов спрашивал у ребят, подходивших за автографами, как им понравился концерт, показались ли интересными его английские блюзы, играть ли их в следующем году на концерте. Для большинства Наумов, поющий по-английски, был непривычен и непонятен.
Мне очень хотелось узнать мнение о "Фиолетовом" от кого-нибудь из старых поклонников. Тем более что несколько раз слышала, что тем, кто знает Юрия Наумова по акустическим концертам и записям, сложно будет принять его электрический альбом. И я услышала подобное мнение.
Пашка: Сделано классно. Но от тебя ждали другого. Согласен, это шедевр. Но шедевр десятилетней давности. Не по технике, Юрк.
Я бы сейчас с большим кайфом слушал новые английские вещи, ту же "Ночь На Автостраде".
Наумов: Паш, пойми одну простую вещь: существуют определенные очень жесткие для художника вещи. Проблема заключается в том, что у меня есть ряд песен, относительно которых я внутренне отклеился. И есть ряд вещей, которые стоят на центральном канале, на центральном нерве, их актуальность никуда не пропала.
А дальше существует проблема драматургии. Ты слушаешь БИТЛЗ? Следишь за их эволюционным ходом? Вот они написали "With The Beatles", вот - "Help", "Rubber Soul", "Сержанта Пеппера", "Abbey Road". Мало того, что это качественные вещи, это безумно грациозная эволюция. Но стоит им выпустить после "Abbey Road" "Rubber Soul", и это уже деградация. Существует определенная хронология движения мысли, и мы должны ее соблюсти.
Я не могу отдать сейчас, скажем" "Метафизические Опыты", "Азиатскую Мессу", а потом написать "Поролоновый Город". Потому что они обе росли из "Поролонового Города". Так и мои новые блюзы вырастают на каких-то новых предпосылках.
Ты человек, который был исключительно близок тому, что я писал. Для тебя этот пласт отжит. Проблема в том, что этот альбом в последнюю очередь адресован моему близкому кругу.
Пашка: Насколько я тебя понял, ты считаешь в каком-то смысле "Violet" своим первым альбомом?
Наумов: Да. Это как бы первый альбом, который, я знал, России уже технологически не хватит записать.
Пашка: Юрк, ты отдаешь себе отчет в том, что если "Violet" ты рассматриваешь как стартовый, то в каком темпе ты должен работать сейчас? Материала вообще на сколько?
Наумов: Работа - в год. Я хочу сделать еще три альбома до конца века.
Пашка: В том же настроении?
Наумов: "Yellow", который я буду писать в 1997 году как раз, видимо, в форме 50-минутного, 8-9-номерного альбома, в котором будет, наверное, 2-3 английских блюза, 3-4 русских номера.
У меня в голове есть ряд блестящих концептуальных альбомных идей, чисто для России. И может быть, сделав компромиссную англо-русскую вещь, я потом вернусь в этот формат.
Пашка: Тем не менее ты намерен включать в последующие работы уже реализованные в тех трех альбомах вещи (имеются в виду альбомы "Блюз в 1000 Дней", "Не Поддающийся Проверке", "Перекати-Поле" - прим. Т. Ю.)?
Наумов: - Единственное, что я мог бы в принципе сделать - сравнительно на небольшом бюджете переписать "Блюз в 1000 Дней", выкинув из него два номера. Что меня в нем не устраивает? Конечно, драм-машина, можно, чтобы сыграл хороший барабанщик. Но вот что важно. Это было моей ошибкой, которую я позднее догадался исправить. Гитарная ткань должна быть все-таки акустико-электрической. Конечно, должен быть электрический плотный бас, но акустическая гитара.
Ведь когда я делал эту работу, я расставался со своей мечтой о группе. Я не расстался с мечтой о студийном ансамблевом звучании, и не расстанусь, наверное, никогда.
У меня были стратегические планы: я закидываю альбом, называю себя не Юрий Наумов, а группа ПРОХОДНОЙ ДВОР, впоследствии нахожу достойных музыкантов под уже раскрученный проект, и нам не надо пробиваться с нуля. И этого не вышло.
Пашка: А почему, кстати, распрощался с мечтой о группе?
Наумов: Тяжелый человеческий характер.
На самом деле, есть две нормальные предпосылки, на которых может существовать группа. Первая - юношеский идеализм, "вместе в одном песочнике", некое рок-н-ролльное братство, основанное на юношеских иллюзиях. Вторая - взрослый богатый папик нанимает кружок музыкантов, как Стинг, хорошо им платит и возит. Нищий взрослый музыкант, который смотрит на какие-то вещи без иллюзий, знает, что есть люди, у них - семьи, а у него нет денег, чтобы их обеспечить. Группа просто тяжелее на подъем.
Либо ты должен быть очень состоятельным человеком, либо - готовым голодать 19-летним пацаном. Я был таким...
Хотелось спросить Юрия Наумова, как получилось, что он, человек воспитанный в русской культуре, вдруг стал писать тексты на английском языке. Такое случается, но ответ всегда хочется получить непосредственно от виновника. И я его получила, правда, в меньшей степени в блюзах, скорее - о Вечном.
Наумов: Я в астрологии мало что смыслю, в хиромантии тоже. Я только знаю, что вот это линия судьбы, как я по ней катил, так и качу. Никаких изгибов, странных отступлений от себя, никаких надломов и переломов я по отношению к своей творческой судьбе не делал и не собираюсь.
Я честно и глубоко отжил пласт, который был связан с определенным звуком, с этим языком, и с этой страной. И продолжил естественным для себя образом в своем же звуке, с другим языком, в другой стране. Никакого ощущения жертвоприношения и тем более предательства по поводу выбранного пути у меня нет. Более того, я знаю принцип наказания, которое может выпасть художнику, сделавшему подобный шаг: уходит вдохновение, и человек перестает творить. Я творить не перестал, это индикатор того, что я не совершил преступления по судьбе против высшего начала в себе.
 Татьяна: А инструменталки, насколько я могу судить, вы стали чаще играть?
Наумов: Был период года два с половиной, когда я приехал в Штаты, и дрейфовал как музыкант. Я уже знал, что психоделический пласт отработан мною в России. Лучшие психоделические вещи, конкретно - "Метафизические Опыты" мною написаны. Знал, что единственная полоса, в которой я смогу серьезно двигаться - блюзы. При этом я не смог отвоевать себе пространства, соразмерного моим российским квартирникам, потому что клубный формат - 45 минут. И мне нужно было выживать как музыканту именно в клубном формате.
Перестроить себя на динамичные американские 45 минут вместо 2,5-3-часовых концертов было очень нелегко. И я активизировал слой старых инструменталок, которые я активно писал в 1985-86 годах, а какие-то новые блюзовые наработки, на которые потом написались слова, фрагментарно существовали как удлиненные формы инструментальных композиций. Или для них были разработаны звуковые куски, ставшие впоследствии сольными фрагментами между куплетами в песнях.
На данный момент у меня около 40 инструменталок, их могло бы хватить на два альбома.
В общем и целом я пишу сейчас намного меньше, чем раньше. У меня нет по этому поводу никаких тревог, никаких внутренних комплексов, ощущения творческого кризиса. Просто существует какая-то критическая масса качественных вещей, которые серьезный художник может в своей жизни воплотить. Стандарты, которые я для себя ставил, были весьма высоки по моим внутренним меркам, и снижать их я никак не хочу. Я просто знаю, что существует объективный закон: если художник внутри себя не ставит неких субъективных тормозов, то эти тормоза поставят его слушатели снаружи. А поскольку я этого не хочу, то ставлю критерии внутри себя.
Если я уже создал высококлассные вещи, то имеет смысл писать в год по 2-3 блюза, вместо 12-15, но чтобы это был высшак. При этом блюзы поглощают гораздо большее количество жизненного опыта, чем любые другие вещи, которые я когда-либо сочинял. Они вбирают весь опыт психоделии, баллад, ранних динамичных блюзов. На создание одного серьезного блюза у меня может уйти до 18-ти месяцев, но блюз выйдет любо-дорого. То есть мне не интересно делать не шедевры, а шедевров в большом количестве, в общем-то, не получится. И это нормально.
В "Фиолетовом" "Поролоновый Город" наиболее известная вещь. По-моему мнению, она является серединой альбома, той кульминационной точкой, в которой он преломляется. Плюс к этому она совершенно потрясающе сыграна, спета и оформлена в звуковом отношении. На мой взгляд, лучше ее записать просто не получится.
Наумов: Есть определенная закономерность исполнения моих вещей вживую, и она отличается от студийной. Например, многие живые версии значительно быстрее того, чем они должны быть в студии. Тот же "Поролоновый Город" на диске звучит около десяти минут, и так должно быть.
Это моя несчастливая карма, когда человек слышит в голове ансамбль, а снаружи играет на акустической гитаре. Я создал этот мир в акустике вопреки ему. Мне всегда было интересно уйти за пределы акустической гитары как инструмента, и использовать его просто как стартовую предпосылку.
Поскольку у меня нет иного инструмента и воздействия, то я должен обеспечить другую динамику, которая быстрее задумана, иначе вещь начнет валиться, а когда существует поддерживающая ткань, состоящая из эха, барабанов, еще каких-то штук, я могу замедлить эту песню до магнетического давления, которое я всегда слышал в своей голове. Другое дело, что я начинаю структурировать гитару под определенные вещи. В акустике она шла вяжущим ходом (аккордом глиссандо), в электричестве если этот ход будет повторяться постоянно, то с какого-то момента свежак и кайф его может пропасть. Понимая это, я делаю всего четыре куска в 10-минутной вещи, где она будет звучать так. А остальные аккорды разгружаю, делаю прозрачными. Чтобы каждый раз, когда накатывает очередная волна, она звучала по-новому. То же касается и "Ночного Полета", в принципе, это одна из лучших мелодий, которую я, может быть, в жизни написал.
Татьяна: ВЫ сами сделали дизайн вкладыша в СД, как так получилось?
Наумов: Почему я не нанял профессионального графика? Потому что ни в коей мере не сомневался: то, как я это вижу и сделаю, ни в чем не будет уступать услугам людей, которые являются среднестандартными профессионалами. Лучше меня это сделал бы гений. Мне не жалко потратить месяц своей жизни для того, чтобы мой альбом выглядел хорошо. Нанятому художнику было бы жалко потратить пару лишних часов, чтобы мой альбом выглядел лучше, чем он придумал. Ставки в игре не равны. Это мой ребенок.
Татьяна: Ребенок будет жить отдельно, как будет чувствовать себя родитель?
Наумов: Выпустил птенца в мир и пусть летит.
Татьяна: А "следить полет птенца"?
Наумов: Я не буду следить за его полетом, я знаю, у него здоровые крылышки, он не родился калекой.
Пойми, я был маленьким пацаном, зарубавшемся на рок-н-ролле в далеком городе Новосибирске. В качестве колоссальной духовной поддержки и вдохновения я получил какое-то ограниченное количество работ, которые сделали гениальные музыканты. Они жили в Лондоне или Нью-Йорке и не предполагали, что это будет потрясать воображение какого-то новосибирского мальчиша-плохиша. Но так случилось. Их альбомы помогли мне укрепить какой-то внутренний стержень, я знаю, что такое эта поддержка, это вдохновение. И этот же импульс возник и пророс внутри самого меня. Во мне есть некий долг: так, как я получил - по высшаку, отдать неведомому 12-летнему ребенку, который живет в своем Луганске или твоем Нижнем Новгороде. И если я способен повлиять на то, чтобы альбом не только звучал хорошо, но и выглядел, просто обязан это сделать.
Люди сталкиваются с качеством и воспринимают его, как некий стандарт. Неудобно ниже, стыдно хуже. В принципе, на этих вещах провисают все лучшие достижения человеческой цивилизации. У каких-то людей есть просто высокоэтическое отношение к своему труду. Они не могут сделать плохо. Помнишь, у Гребня была чудесная совершенно фраза:
Когда наступит время оправданья,
Что я скажу тебе?
Что я не видел смысла делать плохо,
Что я не видел шансов сделать лучше.
Это тот самый случай.
Подготовила к печати Т. Ю.
Фото автора
Спасибо всем
От редакции Нашего НеФормата:
Поскольку газетные сканы не отличаются хорошим качеством, мы решили проиллюстрировать это интервью еще несколькими более качественными фотографиями, сделанными Татьяной Хрипкиной на концерте Юрия Наумова в ЦДХ 26.10.1996 и во время интервью.
Автор: Екатерина Борисова
опубликовано 30 апреля 2014, 03:28
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи на нашем сайте
Другие записи архива
|
|
| |
|
|
|  |
|