 |
| |
|
|
| |
Александр Панченко (группа ТОВАРИЩ, Харьков): "Для меня музицирование - это попытка транснационального видения"
Необходимое вступление
О харьковской группе ТОВАРИЩ я начинала писать несколько раз. В результате получилась такая себе журналистская матрешка - в начале нижеприведенной статьи образца 1993 года я сетую, что не смогла, не продолжила то, что задумывалось еще в 1990-м.
И вот сейчас третий заход, третья матрешка, скрывающая в себе две других, раскрашенных по моде того странного и славного времени. Мы тогда очень любили слово "индепендент".
 Собратья по рок-журналистике почему-то очень мало писали о ТОВАРИЩЕ. Можно сказать, что почти не писали. А ведь именно эта группа дала сильнейший толчок харьковскому объединению "Новая Сцена", чьи акции заняли достойное место в истории постсоветских музыкальных экспериментов.
Спустя столько лет невозможно было не попытаться из дня сегодняшнего оценить творчество группы ТОВАРИЩ. И я обратилась с несколькими вопросами к причастным людям - директору "Новой Сцены" Сергею Мясоедову и лидеру группы ЭЛЬЗА Ярославу Куликову, который играл в составе ТОВАРИЩА в начале 90-х.
Татьяна Ежова: Какое влияние оказал ТОВАРИЩ на харьковскую экспериментальную музыку?
Сергей Мясоедов: Влияние творчества ТОВАРИЩА сложно переоценить. Объединение "Новая Сцена" было создано мною и Александром Панченко. Именно идеи Панченко о более серьезном подходе к эксперименту в области современной музыки оказались катализатором гиперактивности в области авангардного рока в Харькове. Саша стал абсолютным авторитетом и экспертом в этом направлении для всех, кто имел отношение к "Новой Сцене".
Ярослав Куликов: Влияние значительное. Группы ЭЛЬЗА, КАЗМА-КАЗМА и ЧУЖОЙ вышли из ТОВАРИЩА и составили костяк "Новой Сцены".
ТЕ: Был ли ТОВАРИЩ оценен по достоинству или нет?
Сергей: Это была любимая харьковская группа Егора Летова и Яны Дягилевой. Именно они сделали ТОВАРИЩУ паблисити в Москве, после того как послушали их выступление на фестивале харьковского рок-клуба в феврале 1989 года. Поэтому думаю, что да, по достоинству оценить сумели и успели.
Ярослав: Интеллектуальная оценка была крайне высока - участие во многих серьезных фестивалях того времени в Харькове, Киеве, Москве. Материальной оценки не было. Никто из нас и не рассчитывал, что этим можно заработать внятные деньги. Мой личный опыт - я научился сочинять красивые песни, Саша Панченко со своей теорией индоевропейского серпа здорово тогда почистил мне мозги.
ТЕ: Насколько сегодня интересна такая музыка?
Сергей: Несмотря на острую социальность некоторых текстов, все творчество этой группы остается актуальным и на сегодняшний день.
Ярослав: Касательно сегодняшнего интереса - были песни, устаревшие через секунду после записи, "Распад Ума", например, и были те, которые можно слушать и сейчас - "Любовь". Что будет интересно завтра? Кто знает...
Группа ТОВАРИЩ, на мой взгляд, проверку временем выдержала.
Матрешка номер два
Харьковская группа ТОВАРИЩ. Сейчас - легендарная. Когда мы познакомились, она таковой еще не была. Просто группа товарищей из Харькова, обрамляющих странные стихи не менее странной музыкой. Главный сидит на стуле, вокалирует высоким вокалом вышеупомянутые странные стихи. Неглавные преимущественно тоже сидят.
Знакомство состоялось в феврале 1990-го. ТОВАРИЩ приехал в Киев поиграть на фестивале "Полный Гудбай". После концерта - заполночное "гудбайство" с обменом мнениями и попытками дискутировать о том, что же такое независимая музыка.
Саша Панченко - Главный Товарищ - сидит напротив. За стеклами очков - взгляд математика. Быть независимым от шоу-бизнеса? Да, разумеется! В этом - смысл нашего движения. И...
поздний вечер бродят звуки во мне
самых забавных песен
и чем потешнее эти звуки
тем меньше в них смысла
а я ведь так хотел бороться за правду
в этой трудной борьбе
равнодушный всегда проиграет.
("Бас-гитарные Струны")
Вот такая песня.
- Ты хочешь написать статью о ТОВАРИЩЕ?
- Да, очень! Пришлите мне тексты.
...Есть хорошая народная мудрость: "Куй железо..." Пока было горячо, казалось, что железа для этого "горячо" не хватает. Пока казалось, товарищи разбежались по другим вокально-инструментальным коллективам. А нехитрое название, оставшись фактом истории, стало обрастать легендами.
Однако в жизни случаются неожиданности.
Май 1993 года. Я приехала в Харьков на фестиваль-презентацию компакта "Украинский Андеграунд". И меня ждал сюрприз - ради такого случая группа ТОВАРИЩ собралась снова.
Пустой зрительный зал. До концерта еще целый час. Наблюдаю за настройкой. Вдруг в глубине сцены мелькает знакомое лицо. Очки в тяжелой оправе... Бегу, не рискуя позвать громко.
- Саша, привет! Узнаешь?
- Пожалуй, что узнаю.
- Приходи после концерта в гостиницу. Хочется поболтать...
Не поворачивается язык сказать веско: "Я приглашаю тебя дать интервью". Ну да, в процессе нашего трепа я обязательно включу диктофон. А там посмотрим, что из этого получится...
льется беседа иногда в стакан
смуглые руки кипяток льют
убоясь высадить закрытую дверь
бдительный сторож спит на посту
легкий разговор чтобы боль отлетела...
("Любовь")
Легкий разговор, который будет интересен тем, кто знает цену слову "легендарный"
ТЕ: Саша, для меня ТОВАРИЩ изначально был загадочной и таинственной группой. Творческой биографии группы я не знаю. Но знаю, что через ТОВАРИЩ прошли многие из тех, кто сейчас разрабатывает новые идеи "Новой Сцены". Можешь приоткрыть эту тайну?
Александр Панченко: Да. По-серьезному все началось после 1985 года, когда стали разрешать рок-музыкальные концерты. С самого начала некоторым людям было не очень приятно выслушивать то, что на этих концертах преподносилось. Быстро оформившееся советское звучание и советская мозговая начинка в определенной степени направляла искать что-то другое. Кроме этого, к 1985 году мы с друзьями уже несколько лет сидели в квартире и очень тихо, дабы не мешать соседям, играли рок. Такой вот хитренький, как дуля в кармане. Тогда было смешное время - стукачей выискивали среди знакомых, боялись, чтобы не зашухерили и не записали чего украдкой. Вот так тренькали, пока не получилась хорошая команда ИГРА. Поскольку мы слушали всякую странную музыку, ИГРА была соответствующего направления. А потом в силу разных многочисленных причин наша деятельность в ИГРЕ пресеклась. И возник вопрос: что делать дальше? Примерно в 1987 году я решил попробовать свои силы как солист. И поскольку мне это показалось несколько нахальным, я попросил нескольких друзей о помощи: чтобы один сплясал, другой нажал пару клавиш, а кто-то промяукал что-нибудь на фаготе. То есть это была не музыка, а утолщение одного солиста. Стали вместе собираться, играть музыку. А дальше все само собой каким-то комом начало катиться. Вот с тех пор и существуем. То репетируем, то нет. То одни люди, то другие. Не коллектив, а эманация. Особыми успехами хвастаться не получится, но в ТОВАРИЩЕ действительно играли многие хорошие и известные нынче люди (например, лидер КАЗМЫ-КАЗМЫ Женя Ходош, лидер ЭЛЬЗЫ Ярослав Куликов - Т. Е.). Мы как-то подсчитывали - около двадцати человек.
ТЕ: Насколько эта творческая деятельность была вам необходима и чем она служила вам?
Александр: Для меня такие вопросы - это вопросы по существу. Это не сказки и не тусовки. Это мировоззрение, о котором интересно поговорить. Я скажу следующее. В свое время мне казалось, что музыка - это способ утилизации всякой дряни, которая накапливается в каждом человеке. И, естественно, человек нуждается в сублимации каких-то своих неприятных черт характера, в попытке переваривания и выбрасывания того, что окружающая среда вбивает ему в голову. Он подсознательно пытается это отбросить. И вот, так сказать, агрессивное наезжание на тебя рождает агрессивное отъезжание в обратную сторону. Действие требует противодействия. И мы этим занимались. И вторая мысль - о так называемом благотворном шоке. По-моему, это из дзэна идет - благотворный шок. Некое неожиданное воздействие, помогающее выйти из привычных рамок, в которые человек склонен заключать свое сознание. Но так было раньше. Время - не знаю, за счет чего - гармонизировало мое сознание и сознание близких мне людей. Теперь мы больше стремимся к человечности, к гуманизму. Это приятно и позволяет радоваться. Мне кажется, что вообще развлечение и стремление к наслаждениям - самый легкий способ саморазрушаться. Человек, непрерывно наслаждаясь, непрерывно и разрушается. И поэтому на пути всегда приходится заключать себя и ближайший мир в рамки. Происходит выстраивание ограничительных рамок, дабы ограничить собственное стремление к наслаждениям. И создается напряжение между собой и окружающим миром. Наверно, это напряжение, в конце концов, и принимает форму звуков. И если взглянуть еще с какой-то новой стороны, это - попытка что-то объективировать. Но непрерывное самовыражение - это ведь тоже наслаждение. Самовыражаясь, поднимаешься в собственных глазах. И чем более пристально к себе приглядываешься в попытках самовыражаться, тем более все это становится неадекватно к гармонии сфер. Перестаешь понимать, как выглядит и как звучит окружающая сфера. А ежели ограничивать свое выражение в попытках прислушаться к тому, что есть не в тебе, а где-то рядом, тогда самовыражение никуда не девается, но, будучи подавленным, начинает работать по-настоящему продуктивно.
ТЕ: Значит, вы входите в гармонию с окружающим миром через такой способ самовыражения?
Александр: Да, безусловно.
ТЕ: Возвращение к ТОВАРИЩУ не продиктовано ли этой потребностью?
Александр: Да, это тоже правда. В более спокойные периоды общественной жизни была нужда в чем-то таком остреньком, чтобы по нервам напильником проехали. А сейчас действительно хочется гармонии. Хочется чего-то радужного, доброго, скромного. Сейчас, если по-бытовому разговаривать, и время такое, что нужно поберечься. Себя и других поберечь...
ТЕ: Сейчас в разговорах часто стала проскальзывать мысль, что мы занимаемся рок-н-роллом для того, чтобы выжить. Идет борьба за выживание.
Александр: Я не стал бы так драматизировать. Борьба за выживание с человеческим лицом, так скажем. Чтобы можно было и себя уважать, и в трамвае удержаться. Это все как-то связано. Нельзя безнаказанно рвать ниточки, которые пронизывают всю нашу действительность. Как раз интересный вопрос. Я вот по последним прослушиваниям западной музыки заметил, насколько разнится то, что они делают, с тем, что у нас люди пытаются делать. Очень много продукции нарочито шизоидной.
ТЕ: То есть они так хорошо живут, что им надо...
Александр: Достоевщины им, беднягам, не хватает. А у нас так, как у Хлебникова было. С удовольствием его всегда читал и люблю вспоминать о фактуре его стиха. Приятное ощущение чего-то такого ясного, чистого. Он писал, когда шла гражданская война. Но у него эта война какая-то благородная. Он не теряет гармоничности своего мироощущения и не нарушает стройности своего повествования и приподнятого лада. Читаешь все это с несколько удивленным чувством. Кругом разруха, а мир стоит. И вот то, что мир стоит, мы не всегда понимаем. Невзирая на самые ужасные вещи, мир продолжает стоять. Он достаточно соразмерен как целое.
ТЕ: В каком году вы стали двигать напильником по своим нервам?
Александр: Очень давно. Мы активно играли примерно года с 1976-го. С разными людьми разную музыку.
ТЕ: Я задаю этот вопрос, чтобы определиться в историческом плане. С тех пор на каждого из нас упало огромное количество негативной информации: о нас, о нашей истории и культуре. Скажи, то время, когда вы перестали играть - это была реакция, это была необходимость подумать? Каким образом отразилась эта информация на вас?
Александр: По-видимому, очень опосредованно. С некоторых пор - это был год 1990-й - мне стало казаться, что наша деятельность происходит как-то не по-человечески, слишком психованно. В нехорошем смысле излишне будоражит. И захотелось чего-то более спокойного, соразмерного. Но все попытки действовать по-другому ни к чему не привели. Не получилось. И не получалось довольно долго. Тогда я стал подумывать, что форма рок-музыки и вообще форма жизни под одеялом, которую мы практикуем - тусовка десяти или двадцати человек, которые непрерывно между собой общаются, за глаза друг о друге всякие гадости рассказывают - все это очень естественно и крепко повязано. Например, у меня звучание бас-гитары, которая ухает энергично, и наличие злобы, неврастеничности этой жизни, ощущается в комплексе. Очень острое ощущение, что это в комплексе - нехорошо, и что я уже не могу нервничать таким образом. Захотелось поискать другого. Но не получилось. Видимо, надо было отступить куда-то дальше. Очиститься, но не в музыкальном, а в другом смысле. Чтобы попутно стало получаться то, что хотелось сделать. Не просто взять одно и заменить другим. Понадобилось выйти из комнаты, закрыть дверь, обдумать, немного выждать и вернуться снова. Взять молоток и плоскогубцы и начать конструировать.
ТЕ: Процесс внутренней ломки и перестройки - не горбачевской, а лично вашей - у вас происходил под прессом новой информации? Насколько она для вас была новой?
Александр: Была новой, и это очень прискорбно. Мы давно с друзьями подозревали, что самое большое зло в нашей жизни - отсутствие информации. В нашем городе, увы, очень мало было по-настоящему ценной информации. Основная ее часть приходила по радио. Радио мы слушали регулярно и постоянно. То, что стали вскрываться определенные факты, было неудивительно. Мы их подозревали. Но одно дело - подозрение, а другое - знание. Это не изменило нашего отношения к советской власти. Платонова, Булгакова, Пильняка в свое время мы читали. Поэтому ориентиры не изменились. Я и раньше особым поклонником социализма не был, и теперь не очень являюсь. Вообще, говорят, что капитализм - тоже дрянь порядочная. Тут есть над чем подумать.
 ТЕ: А скажи, пожалуйста, кем ты себя теперь чувствуешь: гражданином Украины или гражданином огромной страны? И каким образом это отражается на твоем творчестве?
Александр: Подобный вопрос уже мной обрабатывался. Я вообще всегда считал себя украинцем. В раннем детстве мне довелось пожить в деревне, и первый родной язык у меня был украинский. И это, естественно, отразилось на образе мышления. Мне часто по-украински легче говорить, к тому же некоторые вещи на другом языке просто не определишь. Даже более того. Это органично весьма. Для меня украинский язык и украинский пейзаж всегда были двумя вещами, без которых мне сложно себя представить. Но я не ощущаю себя гражданином какого-то отдельного государства, будь то Украина или Советский Союз. Чувство звука языка и чувство отечества, если можно так сказать, у меня совсем не связаны с политикой. Это совсем другое. Если касаться творчества, тут тоже не все просто. Есть такие звуки, которые у меня звучат только по-украински. Я одно время пробовал писать только на украинском языке. Это для меня сакральный язык. Но это не тот язык, которым можно легко оперировать всуе. Это то же самое, что и латынь для Стравинского. Когда он писал "Царя Эдипа", ему понадобился какой-то определенный язык. Сакральный, как он говорил. Язык, который не был бы украшен сегодняшней суетой. Этот язык для меня - украинский.
ТЕ: Если можно, немножко больше о творческой стороне этого вопроса. Вы исполняете песни на нескольких языках и используете разные музыкальные инструменты. Кстати, как называется инструмент "одна палка, три струна"?
Александр: Две струны. Это дутар. Причем его узбекская разновидность. Привез я его из Узбекистана. В Средней Азии очень интересные инструменты. Что касается остального, то для меня музицирование - это попытка транснационального видения. На мой взгляд, точка, куда мы стремимся, все-таки существует во времени. И она позволяет объединить праязык всех народов индоевропейского происхождения. Это вот попытки реставрации. Поэтому в этом контексте языки должны уживаться. Я пытался и по-туркменски, и по-казахски писать тексты, правда, это монголоидные языки. Но все равно... Плюс ко всему похожее звучание позволяет двигаться к объединению, а это и есть элемент той самой надличности, который необходим любому человеку.
...Потом мы встретились еще раз. В Киеве. Саша приезжал для оформления бумаг, дабы в августе отбыть по контракту в штат Канзас, США. Видно, там нуждались в его математических способностях.
Канзас находится почти посередине Штатов. Говорят, там степи и очень пыльно... Интересно, какие песни сочиняет там лидер харьковской легенды? Наверное, в них нашел свое воплощение простор канзасских степей...
а чужбина где сытые голодных
негров обижают
и даже не своих, а африканских
привет мой беглый друг...
("Конспект письма")
Автор: Татьяна Ежова
опубликовано 15 марта 2010, 21:31
Публикуемые материалы принадлежат их авторам.
Другие статьи
|
|
| |
|
|
|  |
|