Один из лозунгов французского Красного Мая 1968 года гласил: "Революция исчезает в тот момент, когда призывает к самопожертвованию". Его можно трактовать с разных сторон. Но мне изначально видится в нем позиция сознательного гражданина страны.
Киевская группа ВIЙ, которая в следующем году отметит свое 20-летие, являет собой пример такой обдуманной гражданской позиции. О революциях, национальном самосознании, а также многом другом мы поговорили с лидером ВIЯ Дмитрием Добрый-Вечер и менеджером группы Сергеем Литвинюком.
Татьяна Ежова: В январе этого года вы выступили с программой, которая называется "Goodbye, My Revolution". Революция - понятие серьезное, сложное, и у каждого она своя. Что послужило причиной появления этой программы и почему такое название?
Дмитрий Добрый-Вечер: Сперва была музыкальная композиция с таким названием. Мы сейчас в каждом концерте эту пьесу играем в самом начале и в самом конце. И пытаемся все, что сейчас играем, объединить под этот смысл. Но на самом деле не имеется в виду конкретная революция. Это прощание с иллюзиями, которые я питал на протяжении всей своей жизни.
Революция - то, что происходит в душе, а не политическое определение.
ТЕ: Это прощание с некими идеалами молодости?
Дмитрий: Да, можно и так сказать. Поэтому вещь инструментальная. Если сюда написать текст, то уже будет конкретика. Она потому и называется "ностальжи-вальс". Здесь ностальгия в более широком понятии, а не просто тоска по дому. А вальс избран по причине того, что это самый ностальгический стиль в музыке.
ТЕ: А с чего начиналась твоя революция?
Дмитрий: Я был воспитан пионером и комсомольцем. И поэтому до какого-то определенного момента жизни революция для меня была чем-то хорошим. Потом, повзрослев, я понял, что революция - это наиболее деструктивный в человеческой жизни момент. Потому что революция всегда разрушает, но не всегда строит. И теперь я не считаю, что революция - это хорошо. Но просто когда она происходит, мы под нее попадаем, хотим этого или нет.
Помаранчевая революция на самом деле революцией не была. Случилось волеизъявление народа, причем мирное. В данном контексте я это поддерживал и поддерживаю. Потому что не было агрессии. И в этом видится серьезный плюс.
ТЕ: Но часто ведь всё начинается мирным путем, а заканчивается полным разрушением и кровопролитием.
Дмитрий: Вообще, революция - это военный переворот, если конкретизировать. А потом уже какие-то мирные события. Это - насильственное свержение власти. Просто бывают революции кровавые, бескровные, помаранчевые, тюльпанные. Вот, кстати, почему я еще считаю, что Помаранчевая революция на самом деле революцией не была: потому что власть не свергли. Власть осталась, просто поменялись какие-то личности.
Сейчас товарищи-регионалы говорят: демократия - это не вседозволенность. Но ведь демократию надо предоставлять цивилизованным людям. И только когда люди мало цивилизованы, демократия превратится во вседозволенность.
ТЕ: Вспомнилось высказывание одного из идеологов марксизма: нельзя жить в обществе и быть свободным от него...
Дмитрий: Это называется выдавать желаемое за действительное. Живя среди людей, это просто нереально. Ты не можешь отгородиться от общества, от людей, от социума.
ТЕ: А что такое, по-твоему, национальное самосознание? Жизнь в обществе и национальное самосознание - это близкие понятия или не очень?
Дмитрий: Нет, это вообще не связанные понятия. Можно жить в лесу в землянке и иметь национальное самосознание. Эти понятия могут быть связаны только тогда, когда окружающие тебя люди национального самосознания не имеют, а у тебя оно есть, и это, конечно, раздражает.
ТЕ: А космополитизм?
Дмитрий: Есть глобализм и антиглобализм, космополитизм. Вот я хочу, чтобы Украина была в составе Европы, но в то же время хочу, чтобы она осталась Украиной. У глобализма есть поганая особенность. Пример - конкурс "Евровидение". Процентов девяносто исполнителей туда едут с англоязычными песнями. Это же неправильно. Если ты едешь с Украины, то пой на украинском. Но нет, надо написать песню на английском и спеть ее с ужасным акцентом.
ТЕ: Это проблема самоидентификации человека, верно? Человека, который живет на земле и в какой-то момент задает себе вопрос: кто я? Где мои корни?..
Дмитрий: ..А многим ведь не хочется выяснять, что там у них в прошлом. Вот что самое противное. Многим достаточно похода с завода в магазин, потом домой, а с утра снова на завод. И в выходные съездить на шашлыки и попить там водки. Этого людям достаточно. Зачем им еще какое-то национальное самосознание?
В Украине же раньше не было сильного разделения на Западную и Восточную. Языковых барьеров вообще не было, все друг друга понимали и по-хорошему относились. Это сейчас уже товарищи, которым не нравится украинский язык, по большому счету, придумали проблему. А до 2000-х годов ее не было.
У меня национальная самоидентификация возникла довольно поздно. Семья у меня русскоязычная, родственников в селе не было. Слышать нормальный украинский язык и, тем более, на нем общаться мне было просто негде. Я украинский язык специально не изучал. Просто когда понял, что мне это нужно, стал читать книжки, разговаривать на нем. И сейчас я свободно говорю на русском и на украинском. Просто я для себя решил, что мне надо уметь разговаривать на украинском. Надо его знать. И постепенно научился.
Но я не противился этому. А многие у нас, к сожалению, противятся.
ТЕ: Но как эту проблему решить? Не насильственными же методами?
Дмитрий: Сперва надо понять, что ты - гражданин Украины. Но это зависит от наличия мозгов. Если человек умный - он поймет. И иногда насильственные методы все-таки необходимы. Когда просто нет другого выхода.
Почему у сознательных украинцев сейчас такой обостренный патриотизм? У нас страна в состоянии аварии. Не государство, а страна. Я их четко разделяю. Страной Украина будет независимо от того, какой в ней политический строй. Я считаю, что сейчас Украина в беде. И поэтому в таких ситуациях у нормальных людей обостряется патриотизм. Если человек попадает в опасную ситуацию - у него обостряются все чувства. Так и в стране. И это воплощается в разные проявления - в изучение украинского языка, например. И если этого не делать, то опять будет совок.
Когда мы только создали группу и начали выступать, нас спрашивали: а что у вас за музыка, о чем вы поете? И я говорил, что это хирургия. У нас все песни о любви. Но это любовь хирурга к пациенту. Я и сейчас так думаю. Просто сейчас надо немножко другие болезни лечить. Вот так я понимаю квинтэссенцию нашего творчества. Это хирургия в хорошем смысле слова.
ТЕ: Хирургия была с самого начала?
Дмитрий: Да, с самого начала присутствовала. Но сейчас я не особо вижу, кого лечить. Вернее, многие не хотят лечиться, вот что плохо. А насильно хотя и можно иногда лечить, но я сам лично не готов. Потому что очень разочаровался в наших людях. Я, например, очень обижен на украинцев за то, что они не поняли Ющенко. Хотя это тоже объяснимо: когда нет денег на колбасу, патриотизм куда-то девается.
ТЕ: Вы начинали в 1991 году. Это был очень интересный период для киевского рока. Тогда очень популярно было разговаривать о независимой музыке. Вы себя считали независимыми? И если да, то от чего или от кого?
Дмитрий: Если говорить о независимости от шоу-бизнеса, то да, мы от него независимы. От денег... зависимы, наверное, раз за деньги выступаем. Независимость от средств массовой информации - тоже да, потому что по телевизору нас не стремятся показывать. У нас есть несколько клипов, но они не вписываются в существующий формат. Значит, от формата мы тоже независимы. Вот я пишу музыку, и мне, честное слово, абсолютно все равно, соответствует она формату или нет. Я знаю, что у нас есть слушатели, которые нас любят и будут продолжать слушать. Если наша музыка понравится кому-то еще - что ж, это будет хорошо.
А независимая музыка изначально вроде бы предполагает играть что-то по своему желанию. То есть музыканты независимы от музыкальных течений, влияний. Но на самом деле это все брехня, потому что любая независимая музыка, если она интересна, в результате становится коммерческой. И ее слушают. Потому что иначе мы бы о ней просто не знали. И где здесь независимость?
ТЕ: В творчестве. Бывшие независимые музыканты, став известными, по сути своей не изменились. Что-то меняли, конечно, но не изменяли себе. А если они вписались в массовые вкусы - так они же специально не старались, просто так получилось.
Дмитрий: Быть такого не может. Иначе они не имели бы менеджера. Если человек хочет, чтобы его слушали - это уже зависимость. Если он пишет для себя, в стол, это другое дело. Если человек захотел хотя бы одного слушателя - независимость теряется.
Сергей Литвинюк: По поводу менеджерской работы. Я продаю творчество группы, но не влияю на ее творчество. Музыканты делают то, что считают нужным. Моя задача - подстроиться под них. Есть уже готовый продукт, и я его продаю. Но у меня наличествует чувство уверенности, что он сделан хорошо. Я доверяю группе. И это очень важно.
Дмитрий: Сказать, что я делаю абсолютно ту музыку, которую хочу, наверное, нельзя. Потому что я, по большому счету, продумываю - будет слушаться эта песня или не будет. Понравится она или не понравится. И это касается не вообще публики, а именно наших слушателей, что тоже меня вгоняет в рамки. Хотя это правильные рамки.
ТЕ: Если сравнить ваше раннее творчество и нынешнее, очевидно, что песни стали более лиричными.
Дмитрий: Мне абсолютно неинтересно определять стиль музыки, которую мы играем. Более того, как только для себя начинаешь определять какой-то стиль, сразу выключается музыка.
В настоящее время мне не совсем понятно, о чем писать. Поэтому, наверное, я и перешел на лирику. Так часто бывает - начинаешь писать о чем-то неопределенном и получается в результате о любви.
ТЕ: О символике в текстах. В ваших песнях нередко встречаются слова о небе. Так случайно получается или это действительно для тебя символ?
Дмитрий: Я мечтал быть летчиком в детстве. И недавно поскачивал из Интернета чертежи маленьких самолетов, буду строить. Это вполне серьезно. Если честно, то что такое для меня небо, я не определял. Мне скучно писать тексты, обложившись справочниками. Если у меня есть какой-то символизм в текстах, то это хорошо. Я сознательно никаких понятий не вставляю. Как написалось, так и написалось.
ТЕ: Насчет вашего нового альбома. Я знаю, что вы к нему шли очень долго. Почему не вышло записать и выпустить его раньше?
Сергей: С точки зрения промоушена было бы хорошо, если бы альбом вышел года четыре назад. Но если бы он тогда вышел, он не был бы таким сильным в музыкальном плане.
Дмитрий: Я считаю, что альбомы надо выпускать по мере накопления материала. Я, например, не хочу включать в альбом проходные песни. Песен всегда у меня хватало, но таких, которые хотелось бы включить в альбом, четыре года назад еще не было. Можно, конечно, выпустить альбом и включить в него один хит и просто песни, но это, по-моему, не имеет смысла.
Фото: Максим ТРЕБУХОВ
Киевская презентация альбома "Йшов Я Небом" состоится 3 июня в клубе "Route 66".
Автор: Татьяна Ежова
опубликовано 05 мая 2010, 09:12
Один из лозунгов французского Красного Мая 1968 года гласил: "Революция исчезает в тот момент, когда призывает к самопожертвованию". Его можно трактовать с разных сторон. Но мне изначально видится в нем позиция сознательного гражданина страны.
ТЕ: А космополитизм?
ТЕ: Если сравнить ваше раннее творчество и нынешнее, очевидно, что песни стали более лиричными.